300 спартанцев - [59]
— Я думаю, что при сложившихся обстоятельствах нужно призвать всех мужчин, всех, кто способен держать оружие. Послать нужно как минимум три тысячи спартанцев — таково моё мнение, — сказал Клеандр, один из старейшин.
— И что тогда со всеми нами будет? — вмешался в разговор эфор. — Прознав, что все ушли, мессенцы немедленно поднимут восстание, их поддержат илоты в Лаконике, это будет пострашнее персов. Нет, уходить всем нельзя. Безопасность нашего очага — прежде всего. Надо послать минимальный отряд, а уж если персы прорвутся к Пелопоннесу, тут, на Истме, мы будем стоять до последнего.
— Сколько же ты предлагаешь послать людей, Авгий?
— Этот вопрос нужно решить после того, как мы выслушаем оракул Аполлона. Когда возвратятся теоры?
— Сегодня к вечеру или завтра утром.
— Я думаю, не стоит во всём полагаться на оракулы, — Леонид вспомнил Мегистия и его предупреждения, — защита нашего очага — наш долг.
— Но оракул подскажет, как это сделать наилучшим образом.
Заседание было решено продолжить по возвращении теоров.
На следующий день, как и ожидалось, рано утром прибыли из Дельф жрецы-теоры. Эфоры немедленно послали за Леонидом. Старый жрец, почтительно склонившись, передал собранию запечатанные печатью Дельф вощёные дощечки. Старший эфор громко прочитал повеление Аполлона:
— Что ж, всё ясно, — проговорил эфор, закончив чтение, — погибнуть должен либо город, либо царь.
— Разве смерть царя может спасти город? — с недоверием возразил один из членов Совета. — И как это остановит персов? Я бы не слишком полагался на вещания Аполлона, в последнее время в них всё меньше божественного и слишком много политики.
Он при этом бросил выразительный взгляд на Левтихида. Тот вспыхнул и опустил глаза.
— Мы не можем пренебрегать вещаниями Оракула, особенно в нынешних условиях. Как исполнится предсказание, не наше дело. В истории подобный случай уже был. Вспомните афинского царя Кодра. Пифия дала аналогичный оракул афинянам, когда наши предки разоряли равнину Аттики и угрожали городу. Кодр умер за свой город и этим спас его. Теперь Леониду предстоит, подобно Кодру, умереть за свою отчизну и своей кровью искупить нас у кер[17]. Но спросим Леонида. Жертва должна быть добровольная.
Все взгляды обратились на царя. В наступившей напряжённой тишине Леонид негромко, но отчётливо сказал:
— Я царь. Моя жизнь не принадлежит мне, она принадлежит Спарте. Я готов умереть за своё отечество.
— Хорошо, сколько ты возьмёшь с собой людей?
— Чтобы умереть, достаточно и трёхсот человек. Больше я не возьму с собой.
— Сколько? Триста?!
— Триста?! — раздалось несколько голосов.
— Ну, да, триста. Каждый спартанец по своей доблести равен, по меньшей мере, десяти ионийцам и пятидесяти, а то и сотне персов.
— Таким образом, мы выставляем войско эквивалентное трём тысячам греков и тридцати тысячам персам.
— Триста спартанцев, — задумчиво повторил старший эфор, — вся Эллада будет возмущена, они решат, что мы издеваемся над ними. Припомнят нам снова Марафон. Что верховный стратег скажет им в наше оправдание?
— Что остальные силы подойдут позже, что это передовой отряд, и когда понадобится, эфоры пришлют ещё людей. Война только начинается. Мы не можем рисковать сразу всеми нашими силами.
Приступили к голосованию. Совет утвердил решение отправить с Леонидом в Фермопилы отряд в триста спартанцев.
— Они посылают тебя на смерть! — сказала Горго. — Триста человек! Против мириад персов! Это немыслимо! О, Леонид!
Она, казалось, окаменела от горя. Руки бессильно упали на колени. Их счастье было таким коротким! Ещё раз ей было суждено осиротеть. Больше никогда не обнимет её любимый, никогда не услышит она ласкового голоса, окликающего её: «Горги, моя маленькая рыжеволосая Горги, иди скорей, встречай своего мужа!» Так он всегда окликал её весёлым голосом, когда входил в дом. И несчастный их сын, малютка Плистарх, вырастет, не узнав отца. От этих мыслей, которые вихрем пронестись в голове, у неё стало мутиться сознание, в ушах послышался звон, лоб покрыла испарина, внезапно она упала как подкошенная.
— Горги, моя маленькая Горги! — бросился к ней Леонид.
Он плеснул ей в лицо воды, стараясь привести в чувство. Она открыла глаза, попыталась что-то сказать, но губы отказывались ей повиноваться. Она беззвучно что-то шептала. Леонид, низко наклонившись, смог разобрать, как она повторяла: «Они посылают тебя на смерть, на верную смерть». Он решил, что не будет говорить ей об оракуле. Нельзя лишать надежды любящее сердце.
— Перестань меня хоронить раньше времени. Никто не знает своей судьбы. Не печалься так сильно, — говорил Леонид, стараясь успокоить её, но у самого сжималось сердце от жалости к ней и Плистарху. — Помнишь в «Илиаде» сцену прощания Гектора с Андромахой? В школе нас заставляли зубрить её наизусть. Тогда я и не думал, что однажды окажусь в таком же положении. Для пущего сходства надо принести мой шлем, — попытался пошутить он, но шутка не получилась. — Я не собираюсь умирать. Наши судьбы неведомы никому.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.