300 спартанцев - [47]

Шрифт
Интервал

Во фракийском городке Дориске был назначен смотр войск. Ксеркс хотел в точности знать численность своей армии. Для этого мудрый Артабан посоветовал ему хитроумный способ. Они согнали десять тысяч человек, обвели место, которое они занимали, чертой и построили изгородь. Затем солдат оттуда отправили дальше, а пустующий загон заполнили новыми десятью тысячами. Так они пересчитали всё войско. Оказалось, оно составляло семьсот тысяч пехотинцев и восемьдесят тысяч всадников. Костяк этой армии составляла гвардия «бессмертных» — десять тысяч персидских отборных пехотинцев из самых знатных семей. «Бессмертными» они назывались потому, что число десять тысяч должно было оставаться неизменным. В случае смерти пехотинца, на место туг же заступал перс из другой воинской части.

Далее Ксеркс распорядился построить войско по родам и племенам. Десятки народностей из Азии, Африки, Скифии, Европы были согнаны в этот грандиозный поход. Военачальниками у них были свои местные князьки, а над ними персидские предводители — родственники и ближайшие друзья Ксеркса.

Конница составляла наибольшую гордость Ксеркса. Она также состояла из разных народов: сагартии, сражавшиеся арканами, мидийцы, индийцы, ливийцы, каспии, арабы, которым лошадей заменяли быстроходные верблюды. Эти-то арабские всадники на верблюдах и помогли когда-то Киру победить Креза. Ливийцы и индийцы выступали также на колесницах, запряжённых конями и дикими ослами.

Флот Ксеркса состоял из тысячи двухсот триер. Здесь были морские силы финикийцев, арамеев, египтян, киприотов, киликийцев, ликийцев и азиатских эллинов — ионийцев и дорийцев, а также островитян, которые вынуждены были участвовать в походе против своих соотечественников по принуждению.

После подсчёта численности всех сил Ксеркс велел построить войско в боевой порядок, а сам стал объезжать его на колеснице — одну народность за другой, спрашивая имя каждого народа, а писцы тут же делали записи. Завершив смотр сухопутного войска, он пересел с колесницы на сидонский корабль, где была для него установлена золотая сень, и поплыл мимо кораблей, построенных в одну линию вдоль берега и обращённых к нему носами.

Вечером Ксеркс велел позвать к себе в шатёр Демарата. Он был в самом приподнятом расположении духа. Зрелище огромной армады впечатлило его. Он чувствовал себя богом. И в самом деле, не было в этот день на земле человека могущественнее его. «И всё же ты только человек», — думал про себя Демарат, глядя на самодовольство царя. Ксеркс хвастливо обратился к спартанцу:

— Демарат, мне угодно задать тебе вопрос. Ты эллин, к тому же из самого славного в Элладе государства. Ты видел сегодня мою мощь. Скажи мне теперь: дерзнут ли эллины сопротивляться мне? Ведь даже если бы все они собрались вместе и к ним бы присоединились все народы Запада, они бы и тогда не смогли выдержать моего нападения. К тому же у них нет единства. И любой союз их распадётся, прежде чем будет создан. Ведь самое любимое их занятие — проводить время в распрях и словопрениях. Итак, я хочу знать твоё мнение. Что ты думаешь о предстоящей войне?

— Говорить ли мне правду, царь, или тебе в угоду? — спросил, помедлив, спартанец.

— Ты знаешь моё расположение к тебе, я не оставлю тебя своей милостью, даже если слова твои мне будут не по душе. Говори то, что думаешь, без утайки. У меня достаточно льстецов. Тебя ценю за твою прямоту и честность.

«Расположение и милость царей — вещь весьма ненадёжная, что бы там Ксеркс ни говорил, — размышлял Демарат, вспомнив несчастного Пифия, — тем не менее я спартанец, к тому же царского благородного рода, а значит, не подобает мне ловчить и льстить, уподобившись персидским придворным, хитростью под стать лисе и свирепостью — волку. Что бы ни было, буду говорить прямо».

— Царь! Поскольку ты велишь мне говорить правду, я скажу тебе всё, что думаю, не кривя сердцем, так чтобы потом никто не мог меня упрекнуть в двуличии. Ты знаешь, что бедность существовала в Элладе с незапамятных времён. Но она же и стала учительницей мудрости и находчивости. Мудрость и суровые законы вскормили свойственную нам доблесть. Вот этой-то доблестью Эллада спасается от бедности и тирании. В особенности же это относится к дорийскому племени и, прежде всего, к Лакедемону; где законы настолько превосходят обычаи всех других народов, как высокие горы низменную равнину.

— Но ведь ты сам, как я помню, рассказывал моему отцу всякие ужасные вещи о твоей стране. Тогда мне показалось, что нет несчастнее людей, чем обитатели Спарты, где все, начиная от царя и заканчивая слугами, влачат жалкое убогое существование, находясь под ярмом чудовищных законов, которые одинаково беспощадны ко всем. Разве ты не жаловался на ваши странные обычаи?

— Да, признаюсь, я многое тогда осуждал. Во мне говорили обида и гнев на моих соотечественников. Но теперь, когда обида улеглась и я имел много времени на размышления, я оцениваю наши законы иначе.

— Не хочешь ли ты сказать, что это персидские обычаи навели тебя на такие размышления? — спросил проницательный Ксеркс.

— Царь, твой отец и ты оказали мне гостеприимство, почтили меня своей дружбой, хотя я этого ничем не заслужил. Мои сограждане, которым я оказал немало благодеяний, за которых проливал кровь, заплатили мне неблагодарностью. Поэтому я не могу судить беспристрастно. Но всё же каждый любит то, что близко его сердцу. Скажу честно, мне больше по душе спартанский аскетизм, бодрость духа, пренебрежение к золоту и роскоши, чем пышная придворная жизнь. Привычка к самоограничению — залог истинной доблести и неподкупности. Лесть, лицемерие, предательство, притворство расцветают пышным цветом в роскошных царских палатах. Тут ничего не поделаешь. Таково свойство человеческой натуры. Взращённый в роскоши и изобилии становится изнеженным и завистливым. Он слишком любит приятности жизни и потому стишком жалеет себя, чтобы быть мужественным. Теперь я отчётливо это сознаю, только теперь понимаю причины наших жёстких законов. На расстоянии многое видится иначе. Мелкие детали уходят, остаётся главное. И вот в главном-то лаконские обычаи являются уникальными и не похожими ни на одно государство не только в Азии, но и в Европе. Я скажу тебе, царь, мои сограждане никогда не примут твои условия, которые несут рабство Элладе. При этом они будут сражаться с тобой, даже если все прочие эллины перейдут на твою сторону.


Рекомендуем почитать
Архитектор

Анна Ефименко – писатель-модернист, автор двух романов «125 RUS» и «X-Avia», филолог и переводчик, рок-музыкант (группа YAFFO).Визитная карточка писательницы – мистические, нелинейные сюжеты, декоративный слог и насыщенный аллегориями язык.«Архитектор» – это история средневекового зодчего, мечтающего построить своему городу величественный собор.Для престижа церкви или ради собственной славы возводят монументальные соборы? Как противостоять греховным искушениям в обществе, полном соблазнов, как не сбиться с пути и достичь цели? Как бороться с жестокостью, сладострастием и убогим, зашоренным укладом жизни горожан? На эти вопросы пытается найти ответы честолюбивый герой по имени Ансельм.


Любивший Мату Хари

Таинственная и легендарная Мата Хари, обольстительнейшая из женщин Европы в тревожные военные годы, близкими друзьями и поклонниками которой были Марсель Пруст, барон Ротшильд, герцог Кумберлендский и принц Монако. Была ли она супершпионкой века или только экстравагантной танцовщицей, любительницей любовных приключений, и тогда казнь её в 1917 г. стала роковой ошибкой? Как бы то ни было, она являлась безусловно яркой, незаурядной личностью, образ которой сильно занимал как её современников, так и потомков.


Откуда есть пошла Германская земля Нетацитова Германия

В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.


Прощай и будь любима

«Прощай и будь любима» – роман о жизни московской семьи в XX веке. У старшего поколения самые драматические истории проходят в 1920-е годы. На младшее поколение выпали не менее драматические события 1950-х годов. А для главной героини Вали Левашовой вся взрослая жизнь сопровождается то страстью, то сомнениями, в которых «виноваты» любовь и разлука, поклонники и одиночество…События в книге самые что ни на есть реальные, и потому им легко вписаться в набоковскую мысль: «Да, жизнь талантливее нас. Куда нам до нее! Ее произведения непереводимы, непередаваемы…».


Московские праздные дни: Метафизический путеводитель по столице и ее календарю

Литература, посвященная метафизике Москвы, начинается. Странно: метафизика, например, Петербурга — это уже целый корпус книг и эссе, особая часть которого — метафизическое краеведение. Между тем “петербурговедение” — слово ясное: знание города Петра; святого Петра; камня. А “москвоведение”? — знание Москвы, и только: имя города необъяснимо. Это как если бы в слове “астрономия” мы знали лишь значение второго корня. Получилась бы наука поименованья астр — красивая, японистая садоводческая дисциплина. Москвоведение — веденье неведомого, говорение о несказуемом, наука некой тайны.


Санкт-петербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года

Роман «Санктпетербургские кунсткамеры» является, как бы продолжением романа Александра Говорова «Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса», и составляет с ним своеобразную дилогию, объединенную эпохой и содержанием петровской реформы (только уже на самом исходе), и образами главных героев.


Князь Олег

Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.


Варавва

Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.


Умереть на рассвете

1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.


Сагарис. Путь к трону

Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.