300 Киловоль - [98]

— Я скажу! — произнес Блэкмор, рывком откинул свой капюшон и хрипло расхохотался. — Сейчас вы все...

Закончить он не успел: за его спиной возникла массивная фигура лучшего во Вселенной детектива Рогдая. Прежде, чем Блэкмор понял, что произошло, он уже был связан по рукам и ногам, тщательно обыскан и обезоружен, а загадочный полосатый штопор с кнопкой тщательно запакован для отправки на судебную экспертизу.

Детектив Рогдай на этот раз успел вовремя. То ли потому, что поборол наконец свое извечное проклятье, а может потому, что Лариса так долго делала праздничную прическу, что церемонию пришлось задержать почти на час позже назначенного.

Дальше праздник прошел весело и без происшествий. Стреляли хлопушки, летело конфетти, звучали тосты и поздравления, исполнялись песни и частушки. Торжественная процессия отправилась к памятнику космонавту Марату Рысакову возложить цветы. Затем в Политехнический музей, возложить цветы к Огню и Колесу — первым открытиям человечества. Затем — на обзорную площадку Мэрии, посмотреть сверху на город (туда все не поместились, большинство горожан остались ждать новобрачных на площади).

Затем небольшими группами с помощью нового скоростного лифта горожане перенеслись сквозь колодец на другую сторону Луны, где состоялась вторая часть городского праздника: торжественное перерезание ленточки и официальное открытие Микрорайона номер 2.

Здесь еще вовсю работали бригады роботов, летела строительная пыль, кое-где валялись ошметки пластиковых досок и хлопья застывшей нано-пены, но во многие дома уже дали электричество, горячую воду и интернет. И первые жители уже начали вселяться в свои новые квартиры. А одна старушка, не так давно сменившая инвалидную коляску на клюку, даже успела к этому дню сделать капитальный ремонт, поменять стеклопакеты и навести уют и чистоту в своей новой пятикомнатной квартире, все надеясь, что когда-нибудь сюда вернется ее родной сыночек.

В отличие от города старой застройки, новый район был особенно красив: здания стояли высокие и современные, и совершенно не похожие друг на друга. Все они сверкали стеклом и металлом, устремляясь вверх, словно тянулись к Земле, а в вышине изящные корпуса соединялись прозрачными тоннелями, обзорными балконами и висячими площадками с садами на гидропонике. Садов пока не было, но роботы-садовники уже что-то вскапывали.

Во всем этом явно чувствовался свободный размах и смелость талантливого архитектора, рискнувшего пренебречь традициями, условностями и штампами. И неудивительно — ведь эскизы этого строительного проекта разрабатывала Лариса.

Набежавшие журналисты принялись ее расспрашивать об идеях и творческих планах, но Лариса ловко ушла от всех вопросов за спину Романа. Тогда журналисты принялись расспрашивать Романа, но он ловко ушел за спину своего нового тестя — бывшего губернатора Виктора Тимофеевича.

— Скажите! — набросились на того журналисты. — Почему вы решили оставить большую политику?

— Я решил посвятить жизнь тому, что мне по-настоящему интересно, — отвечал Виктор Тимофеевич. Экологические проекты. Пчелы. Первая пасека на Луне.

— А кому из претендентов на пост Губернатора вы желаете победы на выборах? — спросили журналисты.

Виктор Тимофеевич задумался и посмотрел поверх журналистских голов на афишную тумбу, на которой был наклеен предвыборный плакат с фотографией улыбающегося Томаса.

— Разумеется, — веско произнес Виктор Тимофеевич, — мы столько лет работали с Томасом, что я абсолютно убежден: это очень надежный, честный и ответственный чиновник, хорошо знающий свое дело. Однако, — добавил Виктор Тимофеевич, покосившись на другую афишную тумбу, — боюсь, борьба окажется серьезной, и шансов у Томаса не так уж много.

На второй афишной тумбе красовался портрет Википеда с назидательно поднятым манипулятором. «Теперь все будет!» — оптимистично гласила надпись на плакате.

О молодых наконец-то забыли. И это было прекрасно! Роман и Лариса, взявшись за руки, побежали по аллее, высоко подпрыгивая при каждом шаге — одновременно от радости и от низкой лунной гравитации.

Они бежали мимо строящихся корпусов, мимо роботов, сажающих деревья, мимо свежеокрашенных лавочек, фонарных столбов и скворечников. Никто их не преследовал и никто на них не смотрел — кроме одного пенсионера, сидящего на лавочке в старомодной шляпе со старомодной тросточкой в руке. Когда Роман и Лариса пробежали мимо, он снял шляпу, приветливо помахал им вслед и еще долго смотрел вдаль — на лице его была улыбка, а в глазах — бесконечное понимание. Но Лариса и Роман его не заметили. А если бы заметили, Роман бы очень удивился, до чего же лицо этого человека напоминает лицо Отшельника.

— Смотри! — вдруг сказала Лариса и остановилась, задрав голову. — Журавли!

— Ух ты! — остановился Роман, вглядываясь в небо. — Как они перебрались сюда, лифтом что ли?

Действительно, высоко под самым куполом кружил журавлиный клин. Его вожак, степенно покачивая крыльями, изредка оборачивался, раскрывал клюв и издавал призывный клич. Стая подхватывала прекрасным слаженным хором. Сделав несколько кругов над зданиями, вожак уверенно качнул крылом и решительно повернул клюв в сторону Солнца. Он вел свою стаю на юг... И вдруг вожак словно налетел на невидимую стену и, обиженно каркнув, камнем полетел вниз, в заросли сирени у периметра стеклянного купола. За ним, словно брошенные в стенку гвозди, посыпались остальные журавли.