300 Киловоль - [48]

Он подогнал платформу к соседнему конвейеру, по которому ползли странные белые пистолеты. Но, насколько Лариса могла понять, это были не бластеры, с какими ходят военные и полицейские. Уж слишком странным было у этого белого пистолета дуло — словно воронка, но маленькое и решетчатое.

— Навечный парализатор, — объяснил Блэкмор, развязно подбрасывая пистолет в руке. — Обездвиживает любые движущиеся объекты. Причем, навсегда.

Он прицелился прямо в лицо Ларисе, захохотал, резко обернулся и выстрелил в пробегавшего робота. Робот замер на бегу в нелепой позе, словно разом остекленел. Замер — и повалился на бок как каменная статуя.

— Всё, — объяснил Блэкмор, кивнув на робота. — До скончания времен. Парализатор цементирует силовым полем все атомы жертвы, останавливая их движение навсегда. Ничто не сможет их сдвинуть, даже если этого робота бросить на Солнце — он не сгорит, а останется ровно таким же. Понимаешь, в чем смысл? Это страшное юридическое оружие! Ни один прокурор не сможет доказать, что жертва убита. Или хотя бы, что ей причинены телесные повреждения. Видишь — никаких повреждений, жертва не убита, а просто как бы оцепенела, погружена в сон до скончания времен. Вдобавок понятно, что в таком новом состоянии жертва переживет вообще всех, даже Солнце. Ну и как же ее называть убитой? А в нашем галактическом законодательстве, если ты его читала, не предусмотрено такой статьи — умышленная навечная парализация! Так что в лучшем случае впаять тебе смогут лишь «причинение травм, повлекших временную нетрудоспособность потерпевшего». А это фактически мелкое хулиганство — от полутора до трех лет на урановых рудниках. Какая красота!

— Какая гадость! — с отвращением помотала головой Лариса.

Блэкмор хмыкнул и повел платформу в другой конец зала.

— Смотри, — кивнул он. — Вот здесь я произвожу нано-наркотики.

Лариса с любопытством огляделась. Вокруг булькали чаны и колбы, что-то пузырилось, кипело, чавкало и пересыпалось, по стеклянным спиралям проносились потоки жидкостей, из труб и ржавых вентилей вырывались ядовитые клубы зеленого дыма и пахло горелыми тряпками.

— Мои нано-наркотики — лучшие наркотики за всю историю человечества! — гордо произнес Блэкмор. — Я создал и опробовал на своих подчиненных огромное количество типов и разновидностей! Я научился синтезировать нано-наркотики, которые вызывают кайф и ужас, радость и слезы, желание творить зверства и скотства! Мои нано-наркотики способны сделать так, чтобы любой, даже самый умнейший человек чувствовал себя дебилом! И наоборот — чтобы любой дебил чувствовал себя умнейшим человеком! Что, поверь, еще страшнее... Некоторые мои нано-наркотики способны вызывать сокрушительные ломки и поломки — особенно у роботов. Некоторые — вызывают привыкание прямо с первого раза, а некоторые — аж за сутки до первого раза. А уж в каких только формах я их выпускаю! Вот пистолеты, стреляющие шприцами прямо в руку нажимающего курок. Вот взрыв-таблетки. Вот самозажигающиеся сигареты...

— А это что за бутылки? — спросила Лариса.

— Живая и мертвая водка! — с живостью откликнулся Блэкмор. — Приводит человека в невменяемое состояние, которое иногда проходит, а иногда остается навсегда — как провезет. Для компактности я ее выпускаю в одном флаконе в пропорции 40 к 60. Я вычислил опытным путем, что это самая оптимальная смесь: медленно стирает личность, разрушает семьи, провоцирует драки и аварии. Не хочешь попробовать?

— Нет, спасибо.

— Ну тогда попробуем что попало на ком попало... — Блэкмор воровато протянул руку и схватил с движущейся ленты транспортера маленький баллончик.

Он оглянулся вокруг и заметил невдалеке надзирателя с особо низким лбом и особенно гориллообразной мордой. Тот стоял, повернувшись к проходу, по которому бегали вереницей роботы, и яростно колотил их электрохлыстом, а если не успевал размахнуться, то кулаком. Фактически, работать он им мешал.

Блэкмор подался вперед, зажмурил один глаз и даже от напряжения высунул язык. И, дождавшись, пока горилла отвернется, пшикнул из баллончика короткой тонкой струей прямо ему в спину.

Сначала не произошло ничего. Затем громила вдруг замер, задумался, бросил на пол хлыст и нервно потер лапами виски.

— Господи, кто я? — с тоской воскликнул он, поднимая вверх волосатые лапы. — Зачем я это делаю? Чем я вообще занимаюсь? Как я докатился до такой пошлятины? Ведь я окончил Литературный институт имени Горького! И высшие сценарные курсы института кинематографии Тарковского! — Он схватился за голову обеими руками и, покачиваясь, направился вдаль, горестно причитая: — Вы не поверите, Тарковский мне как отец, Горький — мать, Достоевский — идиот, я бражник, я бражник... — с этими словами он замахал лапами и попытался взлететь, но вместо этого упал на грязные плиты пола и горько разрыдался.

— Видала? — удовлетворенно кивнул Блэкмор и поднял баллончик. — Знаешь, что это было?

Лариса покачала головой.

— Это был наркотик неправды, — объяснил Блэкмор. — Страшная штука! Вызывает привыкание говорить неправду. С первой дозы! И быстро приводит к полному маразму. А вот еще есть нано-наркотик правды... — Блэкмор проворно схватил другой балончик. — Незаменим при допросах и пытках! Позволяет узнать самые сокровенные и волнующие тайны! Выведать планы врага, получить удовольствие и растоптать противника морально!