30 контейнеров для господина Зет - [11]

— Нет, так и не надо, — махнул рукой Улье. — Не скрою, мне было бы спокойнее знать, что револьвер — в Надежных руках вроде моих. Но, капитан, я и безоружный стою дюжины вооруженных. Говорю это без бахвальства. Наверно, вы знаете хотя бы понаслышке, чему обучают разведчиков.

— Судя по вам, их обучают все-таки не тому, чему необходимо, — все в том же духе отвечал капитан Мэг. — Нет, не тому.

— Интересное суждение. Чему же мне следует научиться?

— Прежде всего — умению видеть в колонистах людей. Помнить о том, что они люди. Не сметь забывать о том, что они люди. Такие же, как вы и я.

— Видите ли, капитан, каждый из них признает человеком лишь самого себя. А остальных за людей не считает. Со всеми вытекающими последствиями Они не мучаются проблемами высшего порядка. Они даже не задумываются о том, что другой может испытывать боль, душевную муку. А когда они что-то замечают, это их только забавляет. Они не понимают самого элементарного — того, что другой тоже хочет жить.

— Научите их пониманию. Ведь они — наши братья.

— О, вы считаете их братьями? Между прочим многие из них не признали бы вас братом. Они сочли бы это либо оскорблением, либо издевкой.

— Как так?

— Очень просто. Благодаря цвету вашей кожи. Иссиня-черное лицо ийянина застыло в полнeйшем недоумении.

— Я, может быть, не слишком осведомлен о тaмошних обычаях и нравах, — наконец выговорил он. — Разве такой пустяк может иметь хоть какое-тo значение?

— Может, кaпитан, еще как может! В колонии представлены почти все расы, все цвета и с тенки кожи. Немного сыщется планет, чьи уроженцы не ссылались бы. Так вот, в этом кошмарном мире, гдe все пропитано насилием и злобой, существует повсюдy самое вопиющее неравенство. На одних планетах белые люди угнетают черных. На других — диаметрально противоположная ситуация. На третьих — желтокожие держат в рабстве и тех и других. Но принцип неизмeнен: одна раса господствует, другая считается непoлнoценной и низводится до положения рабочей скотины. Мало того, существует различие по цвету глаз, форме носа, подбородка, черепной коробки. И этому принципу также люди с рождения получают либо право на господство, либо бесправие, позор и щету.

— Как это нелепo, страшно, гнусно… — прошептал Мэг.

— Неравенство и насилие, насилие и неравенство — это два столпа, на которых держится вся колония. Ее планеты разбросаны, между ними нет обмена информацией, но на подавляющем большинстве из них встречаешь одно и то же. Неравенство плодит насилие, насилие порождает неравенство. И конца-краю этому не видно. Насилие там процветает на любом уровне и во всех видах. Более того, в зависимости от обстоятельств насилие либо карается, либо поощряется. Если вы зарежете человека на городской площади, вас казнят. А если сделаете это на поле сражения, вас наградят. Виновник гибели тысяч людей может пользоваться почетом, всеми благами и мирно умереть в глубокой старости. Ах да, еще: огромный успех имеют имитации насилия. Поверите ли, капитан, целые толпы собираются поглазеть на инсценированное насилие либо игру, построенную по принципу избиения или убийства. Они возбуждаются, они остро переживают, впадают в самый настоящий психоз в зависимости от того, кто одержит верх.

— Кошмарный мир, кошмарный мир… Вы не преувеличиваете?

— Преувеличить просто невозможно. Вся их жизнь проходит в атмосфере враждебности. Каждая крупная группа людей имеет заклятого врага в лице другой подобной группы. Внутри каждой из них, однако, есть два противоборствующих лагеря. И так далее. И все они грызутся за власть, то есть, другими словами, за возможность неограниченно применять насилие.

— Чудовищно. Расколотый мир, разобщенное челoвечество.

— Да, капитан, такова колония.

— Речь идет не о колонии, — возразил капитан Мэг. — Расколота прежде всего населенная Галактика. ма разделена на колонистов и нас.

— Но, позвольте, капитан. Как можно ставить знак равенства между ними и нами?

— Очень просто. Если этот знак перечеркнуть, возникает то самое противоестественное неравенство, которое вы только что обличали.

Против такого аргумента возразить было невозможно. И все же Улье не сдавался:

— Говорю вам, капитан: они люди только внешне по совокупности биологических признаков. Больше ничего общего между ними и нами нет. Их существование лежит в абсолютно иной плоскости. Они поглощены мелкими распрями, раздираемы междуусобицами, беспрестанно посягают на жизнь друг друга, и без того невероятно краткую…

— Тем более они нуждаются в сострадании, — тихо и веско сказал капитан Мэг.

Улье помолчал, собираясь с мыслями.

— Время для беседы истекает, — заметил ийянин. — Если пилот Улье позволит, капитан Мэг приступит к своим непосредственным обязанностям. А наш спор можно оставить до другого раза.

Из своего угла Улье не различал циферблат лага. Но над ним давно загорелась крупная цифра 5, означающая, что корабль набрал пятую космическую скорость, при которой возможен нырок в субпространство. Область сильной гравитации осталась позади, и ничто не мешало нырнуть в неизведанное Никуда, чтобы вынырнуть за сотни световых лет отсюда, вблизи Софороса.