Война с Королем Карандашиков продолжалась около года. Он гадил мне при любой возможности. В частности:
— отбирал у меня стол;
— прибивал к полу мою табуретку и тумбочку, причем в разных углах камеры — видимо, чтобы было удобней писать письма;
— замуровывал бетоном электрическую розетку — очевидно, чтобы удобно было бриться и кипятить воду;
— отбирал все книги;
— угрожал отправить меня вместо свиданий с родственниками в ШИЗО;
— и даже грозился установить в моей камере швейную машинку.
Оправдания всех этих действий были крайне дебильными. Например, розетку забетонировали за ее ненадобностью, ведь использовать электробритву меня должны были выводить в волшебную «умывательную комнату», а кипяток должен был приносить охранник, наливая его из мифического кулера.
Табуретки прикрутили, так как, оказывается, недавно этим предметом было совершено нападение на сотрудника администрации. При этом табуретки обездвижили только в моей камере, очевидно, на месте прошлого нападения. И оставалось не вполне ясным, зачем вдобавок прикручивать к полу и тумбочки? Почему бы тогда не быть последовательными и не прикрутить к полу самих зэков? Зэки ведь могут напасть и без табуретки. На то они и зэки.
У меня есть гипотеза, что все это Король Карандашиков делал, чтобы по поводу репрессий поднялась шумиха, его бы заметили и отправили на повышение. В итоге он и правда уехал на более высокую должность в Ярославль, но, насколько это было связано с карандашной войной, — не знаю.
При этом Руслан в целом справился со своими обязанностями, и через два месяца после того, как заехал ко мне, отправился в жилую зону. Его место занял Потап.
Так получилось, что Потап в какой-то момент оказался смотрящим за лагерем: его предшественник Гурыч уезжал, и ему нужно было кому-то передать точковки. Причем, по настоянию ментов, это должен был быть кто-то русский, так что большинство блатных «Нарышкино» на эту роль не подходили. Выбор пал на Потапа, который до этого держал баул с сигаретами для мужиков. Как мне кажется, он был довольно далек от тонких криминальных понятий. Больше всего Потап хотел выйти по УДО, он тосковал по дому. Но передать документы было некому. В итоге он сначала попал в ШИЗО, а потом — на СУС, в мою камеру, чтобы у него не было связи со внешним миром. Это автоматически означало три года надзора после выхода на свободу, и он очень переживал.
Потап — классный мужик. Местный, сел за траву — в Орловской области тепло, тут все что-то выращивают. Все время рассказывал какие-то адские истории: как в начале 90-х срезал в деревнях трансформаторы и сдавал на цветной металл, как воровал коров вместе с дагестанцами, а когда их накрыли, полгода скрывался в Дагестане. Вот такого уровня у него криминальное прошлое. Но больше всего меня поразила история, которую он рассказал мне как-то вечером: «Вот раз я пошел поохотиться. Залезаю на елку, у меня там площадка. Сижу, жду дичь. А ждать всю ночь нужно, ну и я, чтобы было не скучно, съел экстази». Если бы он сказал, что укололся винтом или понюхал фена, это было бы нормально. Но чувак съел экстази. Я просто плакал от смеха. Спрашиваю: «Ну и как, подстрелил кого-нибудь?» Говорит: «Нет. Просто классно тусанулся. Мне очень понравилось: сидишь, смотришь, дичь караулишь…»
Мы просидели с Потапом с августа по январь. С ним я первый раз принял участие в производстве бухла.
Да, в тюрьме есть бухло. В московских централах разжиться им можно без особых проблем — собственно, как и всем остальным. В «Бутырке» дороговато, в «Матроске» совсем демократично: в 2015 году бутылка водки стоила около тысячи рублей. Дороже, чем в магазине, но ничего не поделаешь — монополия.
В ИК-5 «Нарышкино» при мне промышленно произведенного спиртного не было — по крайней мере, я про такое не слышал. Это просто экономически нецелесообразно. До меня был период, когда ИК-5 была пьяной зоной, то есть наркота и бухло были в избытке, народ чуть ли не повсеместно валялся в отдыхающих позах.
В период моего пребывания в «Нарышкино» трендом был старый добрый сэм. Гнали его с упоением. Режим с не меньшим упоением с ним боролся. Но это, конечно, бесперспективно. У зэков масса свободного времени, они обладают недюжинным терпением и твердой решимостью нажраться.
В жилой зоне был электрик Саша. Сидел долго, потому что кого-то убил. У него во рту был всего один зуб. Пьян он был ежедневно. По-моему, тайники с самогоном и брагой у него были по всей зоне. Но поскольку он был электриком, относились к нему снисходительно. Была история, когда он полез под котел в столовой что-то чинить и там же, под котлами, нажрался из своего тайника и уснул.
Сам я самогон пивал всего несколько раз, уже сидя в СУСе. Подогревали бутлегеры из общей камеры. Одному пить все равно неинтересно: ни по душам поговорить, ни поножовщину устроить. Но первый раз был после полутора лет полностью сухой жизни, и я, конечно, был рад, как ребенок в кондитерском отделе. У одного чувака был день рождения, и он мне отправил лаваш, зелень, мясо, хачапури — и граммов сто семьдесят сэма. Я разложился и полночи пировал. Прямо под камерой. Фотоэлемент тогда еще запахи не передавал.