3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы - [39]

Теперь, прежде чем двигаться дальше, нам надо уяснить суть группового (или иерархического) инстинкта самосохранения. Иерархический инстинкт предполагает, что каждый член группы занимает свое место в иерархии — то есть определенное положение в отношении «верх—низ». На биологическом уровне мы понимаем, — кто сильнее, а кто слабее нас, чьи распоряжения являются обязательными к исполнению, а чьи могут быть проигнорированы. Мы готовы подчиняться, но только тем, кто, как мы чувствуем, имеет над нами власть, и хотим управлять теми, кто, как нам кажется, должен чувствовать себя в отношении нас подвластными.

Вообще говоря, иерархический инстинкт обеспечивает в природе сокращение количества внут-ригрупповых конфликтов, управляемость группы из одной точки («верха») и эффективность группы как целого. Действительно, если каждый член группы хорошо знает, кто чего стоит, ему легко выстроить правильную модель поведения, которая позволит ему, с одной стороны, избежать конфликтов с более сильными членами группы и, с другой стороны, быть более снисходительным в отношении слабых, поскольку те, в свою очередь, знают, на чьей стороне сила.

И мы должны осознать — это сидит в каждом из нас и от этого никуда не деться. Буквально холкой мы чувствуем тех, кому мы должны подчиняться, и тех, кто должен подчиняться нам. Причем степень нашего взаимного родства не имеет в этом вопросе никакого значения: мы боимся тех, кто «наверху», мы не принимаем в расчет тех, кто «внизу», и мы чувствуем себя наиболее хорошо с теми, кто с нами «на равной ноге».

Возвращаемся к нашей паре «родитель—ребенок». Родитель может сколь угодно долго уверять нас, что он «демократичен», что он «партнер» и «друг». Но мы, будучи его ребенком, чувствуем, что он «начальник», и он, кстати сказать, чувствует то же самое. Как, в таком случае, он будет воспринимать наши попытки заявить о своем «я»? Которые, на самом деле, есть самый настоящий саботаж, ведь мы — ни много ни мало — требуем признать свою суверенность, «незалежность», а проще говоря, пытаемся дискредитировать иерархический инстинкт.

Подобные попытки, конечно, возможны, но иерархическому инстинкту они не понятны. У животных, которые нам и оставили в наследство этот инстинкт, нет «я», а поэтому подобных проблем просто нет и не может быть. Так что здесь мы имеем классическую ситуацию — биологическое и человеческое внутри нас входят в жесткий клинч, вызывая тем самым массу самых серьезных и, зачастую, весьма неприятных последствий. Сейчас нам предстоит понять содержание этого конфликта. Вот ребенок сообщает о том, что у него есть его «я». Делает он это по-разному: не соглашается с родителем, спорит, игнорирует его распоряжения, показывает, что тот ему не указ. Малыш чувствует силу своего «я» и не собирается отказываться от тех дивидендов, которые оно ему сулит — право на собственное мнение, право на реализацию своих желаний, право на пресловутое «Нет!»

Родителя, конечно, это может и забавлять, но в большинстве случаев ничего забавного для него в этом нет, ведь если он что-то от ребенка требует, то делает это для чего-то, а не просто так. Непослушание автоматически пробуждает в нем его иерархический инстинкт. В природе это бы завершилось ничем не прикрытой вспышкой агрессии — родитель пришел бы в ярость и устроил ребенку взбучку. Но, к счастью, каменный век миновал, поэтому подобное поведение ребенка вызывает у него лишь чувство раздражения, с которым родитель пытается бороться.

Впрочем, мы прекрасно чувствуем эмоциональные реакции своего родителя и не умеем еще быть ему благодарными за то, что он пытается сдерживаться. Нам в принципе не нравится то, что он так поступает. Нашему «я», далекому от понимания законов биологического иерархического инстинкта, непонятно, почему его волю ограничивают. Не зная истинных причин происходящего (в яслях эволюционную биологию, как известно, не проходят), мы ищем доступные способы объяснения его поведения. И, к великому сожалению, они оказываются весьма и весьма неконструктивными.

Ребенок, оказавшийся в такой ситуации, решает, что его «не любят», «не уважают», «не ценят» и т. п. Конечно, он не осознает это так, как это сделал бы взрослый, но какое-то смутное ощущение можно выразить именно так. По сути, всякий раз в подобных ситуациях мы чувствовали, что нам дали пощечину. Причем у нас, разумеется, не было никакой возможности расценить згу пощечину как удар по действию, мы воспринимали ее как удар по собственной личности, мы чувствовали себя оскорбленными.

Со стороны все это, конечно, выглядит забавно, но важно то, что мы при этом чувствовали. Трех-четырехлетний ребенок способен уже обижаться, и делать это самым обстоятельным и серьезным образом! Родитель же не понимает, что он оскорбляет ребенка, точнее — что ребенок чувствует себя в такой ситуации оскорбленным, и это поведение малыша может казаться ему смешным, комичным, забавным.

Из-за того, чго у человека есть его «я», которого нет у животных, ваш иерархический инстинкт пробуждается раньше того времени, когда мы инеем реальную возможность претендовать на «первые роли». Так что между нами и нашими родителями, которые еще не видят основании отдавать нам роли «начальствующих субъектов», возни