3 - [35]

– Ты издаёшь сексуальные звуки, ты в курсе? – насмешливость в его тоне заставила меня улыбнуться.

– Я не менее сексуально облизываю этот стаканчик, ты знаешь.

– Ну почему ты такая вредина? – простонал Артур, и мои щёки чуть не треснули, – Зачем ты издеваешься?

– Я вообще ничего не делаю, это ты мне позвонил.

– Не хочешь, не буду звонить, – буркнул он недовольно.

– Не хочу.

– Ну и ладно, – Артур повесил трубку.

Я покачала головой, и ускорила шаг, чтобы догнать Джексона, но мой телефон завизжал снова. Машинально сняв трубку, я протянула:

– Да–а–а?

– Я передумал. Я буду тебе звонить, – злобно произнёс глубокий голос.

Я, не выдержав, расхохоталась:

– Ты ведёшь себя, как мальчишка. Чего ты хочешь?

– Тебя, – спокойно ответил он, хлопнув дверцей машины на заднем фоне.

– А из доступного?

– А ты недоступна?

– Ты обещал, что ты отвалишь, – я начала раздражаться, и это засквозило в моём голосе.

– Я не из тех, кто держит свои обещания, – бросил Артур, – Я позвоню позже.

Он отключился в тот момент, когда рядом с ним раздались голоса и женский смех. Я удивлённо посмотрела на телефон, и приподняла брови.

Что он вообще о себе думает?

Выключив мобильник, я засунула его в карман джинсов и поджала губы.

– Кто звонил? – спросил Джексон, когда я поравнялась с ним.

– Неважно.

– Твой музейный экспонат? – не унимался он, комкая бумагу от хот–дога, и бросая её в урну на нашем пути.

– Неважно, – резко сказала я.

– Фу, ты чего такая злая?

– Просто… – я перевела дыхание и мысленно посчитала до пяти, – Он меня бесит.

– Почему?

– Просто бесит. Он обещал, что не будет звонить; и звонит. Говорит гадости, а потом извиняется. Бесит, – в сердцах выпалила я, выбросив недоеденное мороженое прямо на тротуар.

Оно мгновенно растеклось белой лужей на раскалённый асфальт. Прохожие одарили меня осуждающими взглядами.

– Ему сколько лет? – серьёзно спросил Джексон, когда мы снова зашагали по улице, после моего небольшого выступления.

– Не знаю. Лет тридцать, наверное.

– Судя по описанию – тринадцать, – он звонко рассмеялся, а потом обхватил меня свободной рукой за плечи, – Хочешь, мы с ребятами набьём ему морду? Уверен, он не сможет долго отмахиваться от толпы голубых мальчиков, – прижав меня к себе, пропел Женька.

Я вспомнила несколько фраз, брошенных Артуром; то ли ненароком, то ли специально. Потом вспомнила его лицо, перекошенное от ярости, когда он бил того парня из клуба. Отрицательно помотала головой и ответила:

– Неважно.

17

Натали ждала нас, растянувшись на диване и расписывая свой гипс чёрным маркером.

– Привет, – задумчиво произнесла она, старательно выводя какие–то каракули на бинтах.

– Чем занимаешься? – спросили мы одновременно.

– Пишу автографы. Хотите? – подняв голову, она протянула маркер, – Я попрошу, чтобы его сняли аккуратно, и оставлю на память.

– Давай, – Джексон подпрыгнул к дивану и перехватил у неё маркер.

Подняв ногу, Ната позволила ему сесть на диван. Джексон обхватил несчастную конечность Наташки рукой, и начал старательно выводить что–то на гипсе, высунув язык и ехидно ухмыляясь.

– Что ты пишешь? – вырвалось у меня, пока я вытаскивала из сумки краску для волос и футляр с инструментами Джексона.

Посмотрев на недовязанную шапку, я вытащила и её вместе с клубком ниток, решив воспользоваться возможностью её доделать; всё равно они будут заняты.

– Увидишь, – голос Жени был полон энтузиазма, пока он карябал что–то на Наташкиной ноге.

Плюхнувшись в бабушкино кресло, я вытянула ноги и начала обмахиваться рукой:

– Боже, эта жара невыносима.

– Возьми у меня халат, – сказала Натали, с интересом наблюдая, за действиями Джексона, – В ванной.

Я покачала головой и продолжила сидеть, развалившись на кресле.

– Готово, – взвизгнул Женька.

Натали приподнялась на руках, чтобы разглядеть его творение.

– Ну ты и скотина, – прошипела она, – Всю задумку испортил. Я вазу хотела сделать, – проскулила она.

Поднявшись, я подошла к дивану и наклонилась над гипсом, чтобы прочитать надпись. Мне пришлось извернуться, ведь распознавать текст вверх тормашками я не умею.

«Самая сладкая киска на свете;)».

– Браво, Джексон, – вырвалось у меня, – Ты – гений.

Джексон расхохотался, и ущипнул Наташку за бедро. Она взвизгнула и пихнула его в плечо, отчего он рассмеялся ещё громче.

– Жень, а ты вообще знаешь, какие киски на вкус? – вдруг спросила я, усаживаясь на кресло.

– Неа, – протянул он, вытирая слёзы смеха, – Зато я знаю на вкус кое–что другое.

– Фу, – поморщились мы с Наташкой одновременно.

– Оставим эту тему, – промямлила я, – Ничего личного, Джей–Джей, но слеш меня не интересует.

Он пожал плечами и запрокинул голову на спинку дивана. Потом он усмехнулся, и снова посмотрел на меня; а затем на Наташку.

– Что делать будем? Я взял краску.

– Ммм, – промычала та, подпирая подбородок указательным пальцем, – Давай красный?

– Красный? – воскликнула я.

– Да. Вырви глаз.

– Ой, замучаешься ты с ним, – поморщился Джексон, – Но сделать могу. Тащи стул, – он кивнул в мою сторону; и я послушно поднялась с кресла, чтобы пойти на кухню.

Пока Натали восседала, как статуя, на высокой барной табуретке, а Джексон наносил краску на её белоснежные локоны; я довязывала свою шапку. Закончив последний ряд, я порылась в сумочке и вытащила со дна бамбуковый крючок, чтобы закрыть петли и стянуть их на макушке.