29-я гренадерская дивизия СС «Каминский» - [5]

После этой дерзкой операции в Суземку для наведения порядка и укрепления гарнизона был назначен начальником полиции бывший подполковник русской армии Богачев. 26 декабря партизаны нанесли второй удар по поселку. В результате налета были убиты Богачев, его заместитель, секретарь, 23 немецких солдата и 32 полицейских. В качестве трофеев были захвачены два пулемета (ручной и станковый), два автомата, 50 винтовок, 1200 патронов, 12 велосипедов, 80 пар белья, 100 тонн мяса и хлеба[28].

Активизация партизан встревожила руководство Локотского района. После налета на Суземку Воскобойник за подписью «Инженер–Земля (КПВ)» обратился к партизанам с приказом до 1 января 1942 г. сдать оружие, «прекратить безобразие и приступить к организации мирной трудовой жизни». В обращении содержалось обещание не подвергать партизан репрессиям. Исследователь И.Г. Ермолов пишет: «Реакция на приказ К.П. Воскобойника превзошла все ожидания: сотни партизан выходили из лесов и сдавались, многие приносили с собой оружие, пополняя ряды народной милиции. Сложившаяся ситуация озадачила партизанских командиров и комиссаров, мгновенно почувствовавших свое бессилие. Партизаны же получили приказ центра занять оставленные немцами районы. Было принято решение уничтожить локотское правительство, а затем приступить к захвату обезглавленной территории»[29].

Партизанский налет на Локоть утром 8 января[30] , безусловно, является одним из ключевых пунктов истории Локотской автономии и ее вооруженных формирований. Между тем в документах военной поры, мемуарах партизан и литературе часто встречаются субъективные и неверные оценки хода и результатов операции. Поэтому имеет смысл остановиться на ней подробнее.

Разработка нападения на Локоть проводилась в объединенном штабе партизанских отрядов под командованием Сабурова. При составлении замысла учитывалась информация, полученная по агентурным каналам, в частности от партизанского разведчика Василия Буровихина, сумевшего войти в доверие к руководству автономии и стать заместителем дежурного коменданта по обеспечению охраны Центрального комитета НСПР[31].

Обращение Воскобойника к партизанам, Декабрь 1941 года

О положении в Локте агент доложил Сабурову 1 января 1942 г. Он отмечал, что в Локте находится около 350 бойцов «народной милиции». На вооружении у них 27 пулеметов, 10 минометов, автоматическое оружие; в поселке размещены большие склады боеприпасов. Кроме того, Буровихин попытался обосновать факт организации партии. Агент считал, что Локотская администрация подконтрольна местному гестапо. В качестве «кукловодов» НСПР Буровихин называл полковника Шперлинга и его заместителя Олега Половцева, бывшего белого офицера и приближенного генерала Корнилова[32].

Заметим здесь, что никакого «местного гестапо» в Локте и вообще на Брянщине не существовало. Функции государственной тайной полиции в военной зоне оккупации выполняли подразделения полиции безопасности и СД, а также тайная полевая полиция (ГФП). Но на территории Локотского самоуправления подразделений ГФП в указанный момент не было, они располагались в соседних районах. Так, в Клинцах размещался штаб группы ГФП–729, а сотрудники трех ее команд дислоцировались в Сураже, Мглине, Клетне, Унече, Погаре и Почепе[33]. Что касается полиции безопасности и СД, то эту структуру представлял в Локте оберштурмфюрер СС Георг Леляйт[34].

Отметим также, что представители германских военных властей настоятельно отговаривали Каминского от затеи с нацистской партией. В дальнейшем они мирились с ее существованием, но вовсе не пытались поставить НСПР под свой контроль[35]. Бывший сотрудник абвергруппы–107 Свен Стеенберг (Штеенберг) после войны вспоминал: «Каминского часто называют наемником немцев и нацистом. Он не был, в действительности, ни тем, ни другим. Как он, так и его соратники выступили против Сталина по убеждению. О национал–социализме ни Каминский, ни его соратники не имели ни малейшего представления. Каминский держался с немцами с такой самоуверенностью, которую они часто считали наглостью»[36].

За разработку плана операции взялись лично Сабуров и Богатырь. В течение трех дней, с 1 по 4 января 1942 г., они постоянно отправляли разведчиков брасовского отряда в сторону Локтя, чтобы лучше ознакомиться с укреплениями, возведенными вокруг поселка. Подходы к поселку со всех сторон прикрывали дзоты, были оборудованы окопы. В селах вокруг Локтя были организованы наблюдательные посты, готовые поднять тревогу, если народные мстители попробуют атаковать поселок[37]. Помимо подразделений милиции и полиции в Локте находился взвод гарнизонной комендатуры. Словом, партизанам предстояло столкнуться с очень серьезным противником: с ходу ворваться в населенный пункт было крайне тяжело[38].

6 января в штаб Сабурова пришла очередная информация от агента Буровихина. Стало известно, что в Локоть по просьбе Воскобойника для укрепления гарнизона прибудут немецкие охранные подразделения и отряды русской полиции. Эта новость, судя по мемуарам Сабурова и Богатыря, была встречена чуть ли не с радостью. До этого момента они не знали, как даже подойти к Локтю, а теперь у них появлялась возможность под видом подкрепления войти в поселок и перебить всех коллаборационистов. С получением информации от Буровихина был отдан приказ о подготовке партизанских отрядов к боевому выходу