29 - [7]

– Поместилось только двадцать девять свечек, – говорила Барбара всем подряд и смеялась.

Иногда она просто выводит меня из себя.

Итак, я склонилась над своими двадцатью девятью свечками и загадала желание.

Я пожелала, чтобы на один день мне снова стало двадцать девять лет.

В этот день я бы сделала все иначе.

И тут уж я бы все сделала как надо.

И никогда больше ни о чем бы не попросила.

Ох ты! Я сногсшибательна!

Первое, что я заметила с утра, когда Барбара разбудила меня телефонным звонком, была моя грудь.

Я всегда сплю на животе и с годами привыкла, что при пробуждении мои груди оказываются под мышками. И первым делом, как только проснусь, я сдвигаю эти кучки плоти в более удобное положение.

Итак, когда я очнулась, звонил телефон, так что я бессознательно потянулась поправить грудь и вдруг поняла, что не нахожу ее в привычном месте. Моя грудь была именно там, где груди полагается быть!

Я не придала этому большого значения. Подумаешь, всякое бывает, и это обстоятельство никак не подтолкнуло меня к осознанию произошедших за ночь изменений. И только позже я поняла, что уже тогда могла бы догадаться.

Открыв глаза, чтобы поправить грудь (а заодно снять телефонную трубку), я кинула взгляд на электронные часы у кровати. Часы показывали восемь тридцать. Я слепа, как крот, уже двадцать пять лет и однако же смогла увидеть время. Наверное, заснула в очках, подумала я. Я так уже много-много раз засыпала, только очки никогда не оставались сидеть на носу ровно, особенно притом, что я сплю на животе. Я снова глянула на часы, потом поднесла руку к лицу. Никаких очков. И тут я обнаружила свои очки на столике. Может, мне просто показалось, что я различила время? Очевидно, я еще не совсем проснулась.

Телефон все не унимался; я села в кровати и надела очки. Мир вокруг внезапно расплылся.

Сняла очки.

Мир снова обрел четкость.

Надела обратно.

Опять поплыло.

Бернис Занкхауэр, подруга моей подруги Лоис Гордон, однажды утром проснулась и обнаружила, что ее ступни уменьшились на полразмера. Может, со мной тоже что-то такое произошло. Откуда мне было знать?

Наконец я сняла трубку. Разумеется, это оказалась Барбара.

– Ты хорошо провела вчера время? – спросила она.

– Я прекрасно провела время, дорогая, – ответила я, и это были первые мои слова после пробуждения.

Голос звучал ровнее, моложе. Даже Барбара это заметила.

– Ну, в любом случае, судя по голосу, ты отдохнула, – сказала она.

– Я и чувствую себя отдохнувшей, – признала я.

Барбара все болтала, а я сунула ноги в шлепанцы, так и не заметив, что исчезли мозоли от многолетнего хождения на высоких каблуках и скрылись варикозные вены, украсившие мои икры во время беременности. Я, впрочем, нашла, что недельный педикюр все еще смотрится неплохо – это для меня рекорд. Но мысль не задержалась надолго.

– Согласись, Люси вчера ужасно выглядела, – нудила Барбара. – Она иногда такое на себя наденет. Я знаю, тебе нравится кое-что из того, что она носит, но честное слово, мама. И стейк малость недожарили.

Под жалобы дочери я направилась в ванную.

– Да ладно тебе, Барбара, все прошло прекрасно.

– Мне все-таки кажется, еду нам несли дольше, чем следовало бы. У твоих подруг был такой вид, точно они сейчас в обморок упадут от голода.

Сказать по правде, я заметила, что Фрида выглядела немного осунувшейся, но ей не помешало бы сбросить пару фунтов. До менопаузы у нее был твердый восьмой размер, а потом – бах! – в один момент ее разнесло, как бочку, и следующие двадцать пять лет она такой и оставалась.

– Я тебе вот зачем звоню, – опомнилась Барбара. – Кажется, я забыла свои солнечные очки в твоей сумке. Помнишь, они не помещались в мою и я положила их к тебе? Они там?

– Сейчас посмотрю, – пробормотала я, так и не взглянув в зеркало в ванной.

Я точно оставила свою сумку на столике в прихожей, перед зеркалом, которое мы с Говардом купили на блошином рынке в Париже много лет назад. Я всегда любила это зеркало. В моем прежнем доме оно висело прямо у входа, а потом я привезла его сюда и повесила в прихожей.

– Если они у тебя, я приеду и заберу их. Может, заодно пообедаем вместе?

– Конечно. Встретимся в… – Хватая сумку, я размышляла о том, где лучше встретиться, и в этот миг бросила взгляд на зеркало.

И вот тут я наконец-то себя увидела.

– Ох ты! – Не помню, чтобы я когда-нибудь кричала так громко.

– Что случилось?! – забеспокоилась Барбара.

Сперва я подумала, что кто-то стоит у меня за спиной, и даже обернулась, но, сколько ни вертелась, рядом никого не нашла.

– Мама, с тобой все хорошо?!

– О господи!

– Мама, что происходит?! Мне вызвать полицию?!

Я вдруг потеряла дар речи. Барбара все вопила и вопила, а я стояла и смотрела на женщину в зеркале. Кто это? Что произошло? Я сплю?

– Барбара, все в порядке. Мне показалось, пробежала мышь. – Я пыталась соображать быстро.

– Мышь?! На двадцатом этаже?..

– Да, звучит странно. Я сегодня не в себе.

В голове билось только одно: руки, мои руки! Они подтянутые и загорелые! Куда подевалась обвисшая мешком старая кожа? На днях я купила в «Блюмеркури» какой-то новый крем для лица за сто двадцать долларов. Продавщица назвала его подтяжкой лица во флаконе – а что, если он подействовал? Да ладно, как будто эти штуки вообще действуют. Но вдруг?