25 полемических суждений не в пользу шрифтоцентризма [заметки]

Шрифт
Интервал

1

Увы, зна­че­ние слова «шрифт» го­раз­до уже, чем в язы­ках, из ко­то­рых оно (в Пет­ров­скую эпоху?) было за­им­ство­ва­но. На­при­мер, ни­дер­ланд­ское «schrift» (схрифт) озна­ча­ет, кроме всего, и «тет­радь», и «гра­мо­ту», и «по­черк», и «жур­нал»... — Здесь и далее при­ме­ча­ния ав­то­ра.

2

 Те, кому до­ро­ги чужие слова, может счи­тать, что шриф­то­вик — это и есть тайп-ди­зай­нер. Впро­чем, в дан­ном слу­чае рус­ское слово (мо­гу­щее ко­му-то по­ка­зать­ся обид­ным) по зна­че­нию несколь­ко шире за­пад­но­го ана­ло­га.

3

Объ­ект моей «атаки» можно также на­звать шриф­то­ма­ни­ей, шриф­то­вым фе­ти­шиз­мом, шриф­то­вой ли­хо­рад­кой или, шутя, син­дро­мом пра­виль­ной за­сеч­ки.

4

По ГОСТу со­вет­ско­го про­ис­хож­де­ния тре­бо­ва­лось и, ка­жет­ся, до сих пор тре­бу­ет­ся ука­зы­вать гар­ни­ту­ру. В про­шлые вре­ме­на это де­ла­лось не все­гда, а в ны­неш­ние, когда уже есть что ука­зы­вать, про­ис­хо­дит ещё реже. О шриф­те мол­чат ко­ло­фо­ны всех «Кра­си­вей­ших книг мира», коими я рас­по­ла­гаю.

5

Как бы это было, од­на­ко, есте­ствен­но и убе­ди­тель­но, если бы шриф­то­ви­ки «хва­ста­лись» сво­и­ми до­сти­же­ни­я­ми не на ис­кус­ствен­ных об­раз­цах, а на при­ме­рах ре­аль­ных (из­дан­ных) гра­фи­че­ских вещей, под­твер­жда­ю­щих жиз­не­спо­соб­ность гар­ни­ту­ры.

6

Такое нынче время: без ком­пью­те­ра я не смог бы со­чи­нить и эту де­кла­ра­цию.

7

Шриф­то­ви­ки, мягко го­во­ря, не бле­щут в оформ­ле­нии тек­ста. Это оче­вид­но и симп­то­ма­тич­но.

8

При­зна­юсь, что при­ме­ры со­че­та­ния пло­хо­го шриф­та с хо­ро­шей ти­по­гра­фи­кой отыс­кать нелег­ко. Ще­пе­тиль­ным ди­зай­не­рам до­сто­ин­ство шриф­та ве­до­мо не хуже, чем шриф­то­ви­кам.

9

Ино­гда со­зда­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что по­бор­ни­ки ас­со­ци­а­тив­но­го со­от­вет­ствия ис­хо­дят из лож­но­го по­сы­ла, будто бы всё шриф­то­вое мно­го­об­ра­зие от­ра­жа­ет мно­же­ство ав­тор­ских (ли­те­ра­тур­ных) ин­то­на­ций. Ли­те­ра­тур­щи­на в ти­по­гра­фи­ке ха­рак­тер­на имен­но для Рос­сии с её ли­те­ра­ту­ро­цен­трист­ской куль­ту­рой.

10

Ин­те­рес неко­то­рых ди­зай­не­ров к ак­ци­дент­ным шриф­там ра­зум­нее было бы на­пра­вить на про­ек­ти­ро­ва­ние ло­го­ти­пов — в сущ­но­сти, шриф­тов од­но­ра­зо­во­го упо­треб­ле­ния.

11

И на­о­бо­рот: «тек­сто­вой шрифт» может со вре­ме­нем стать ак­ци­дент­ным, уз­ко­упо­тре­би­мым. Не по­мыш­ляя о вве­де­нии но­во­го тер­ми­на, за­ме­чу, что шриф­ты бы­ва­ют в неко­то­ром роде «по­лу­ак­ци­дент­ны­ми» или «по­лу­тек­сто­вы­ми».

13

Когда я думаю о судь­бе оче­ред­ной шриф­то­вой но­вин­ки, на ум по­че­му-то при­хо­дят строч­ки А. Воз­не­сен­ско­го: «Было нече­го на­деть, стало — неку­да но­сить».


Еще от автора Владимир Кричевский
Рекомендуем почитать
«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России

Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.


Джоаккино Россини. Принц музыки

В книге подробно и увлекательно повествуется о детстве, юности и зрелости великого итальянского композитора, о его встречах со знаменитыми людьми, с которыми пересекался его жизненный путь, – императорами Францем I, Александром I, а также Меттернихом, Наполеоном, Бетховеном, Вагнером, Листом, Берлиозом, Вебером, Шопеном и другими, об истории создания мировых шедевров, таких как «Севильский цирюльник» и «Вильгельм Телль».


Загадка творчества

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


РИО № 7 (23), июль 1988

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гучномовець №1 1988

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Другая история искусства. От самого начала до наших дней

Потрясающее открытие: скульпторы и архитекторы Древней Греции — современники Тициана и Микеланджело! Стилистический анализ дошедших до нас материальных свидетелей прошлого — произведений искусства, показывает столь многочисленные параллели в стилях разных эпох, что иначе, как хронологической ошибкой, объяснить их просто нельзя. И такое объяснение безупречно, ведь в отличие от хронологии, вспомогательной исторической дисциплины, искусство — отнюдь не вспомогательный вид деятельности людей.В книге, написанной в понятной и занимательной форме, использовано огромное количество иллюстраций (около 500), рассмотрены примеры человеческого творчества от первобытности до наших дней.