24 часа - [3]

– Мама? – неуверенно позвал мальчик.

Бледное лицо, похожее на страшную маску…

Женщина бросилась к Питеру, прижала к себе, а потом подняла на руки. Такого мама уже давным-давно не делала!.. Из ее груди вырвался чудовищный звериный вой, и дети вокруг испуганно притихли.

– Боже милостивый! – рыдала Маргарет. – Сынок… Мальчик мой, маленький мой…

Питер чувствовал, как по щекам катятся горючие слезы. Деревянный поезд упал на бетонные плиты пола. Его тут же схватил какой-то малыш, улыбнулся и убежал.

2 Год спустя

Развернув «форд-экспедишн», Уилл Дженнингс обогнал неповоротливую автоцистерну и встал в правый ряд. До взлетного поля оставался всего километр, и поднимающиеся над деревьями самолеты притягивали его как магнит. С последнего полета прошло чуть больше месяца, Уилл страшно скучал по небу.

– Следи за дорогой! – велела сидевшая рядом жена.

Тридцатидевятилетняя Карен Дженнингс, всего на год моложе супруга, в некоторых отношениях была намного опытнее.

– Папа на самолеты смотрит! – заявила Эбби, сидящая в детском кресле сзади. Девочке исполнилось всего пять, но она решительно вмешивалась в разговоры взрослых. Глянув в зеркало заднего обзора, Уилл подмигнул дочке. Внешне – вылитая мать: рыжеватые кудри, выразительные зеленые глаза, бледная кожа с золотистой россыпью веснушек. Перехватив взгляд отца, Эбби показала на мамин затылок.

– Жаль, что мои девочки не могут поехать с папой, – проговорил Дженнингс, положив руку на колени жены. При Эбби он часто называл себя «папой», а Карен – «мамой», как когда-то делал его собственный отец. – Сядем в самолет и на три дня обо всем позабудем.

– Мамочка, пожалуйста, – взмолилась девочка, – давай полетим с папой!

– Мы не взяли вещи, – недовольно напомнила Карен.

– На побережье одену обеих с головы до ног.

– Да-а-а-а! – закричала Эбби. – Смотри, аэропорт!

Вдали показалась белая диспетчерская вышка.

– У нас нет инсулина. – Карен так быстро с толку не собьешь.

– Папа выпишет мне лицепт.

– Рецепт, милая, – поправил Уилл.

– Она знает, как говорить, просто дурачится.

– Хочу на пляж!

– Ну вот, началось! – сквозь зубы пробормотала Карен. – Милая, у папы не будет времени ходить с нами на пляж. Пока он не прочитает свой доклад другим докторам, будет жутко нервничать. Потом они сядут вспоминать студенческие годы, а под занавес наш папа вывихнет все суставы, играя в гольф три дня подряд.

– Полетишь со мной – устроим облаву на антикварные лавочки Оушен-Спрингз: вдруг неизвестный Уолтер Андерсон подвернется?

– Не-е-ет, – жалобно протянула Эбби. Девочка ненавидела родительские "походы за искусством", которые чаще всего оборачивались многочасовым блужданием по окраинам провинциальных городов и бесконечным сидением в машине. – И ты, мамочка, не будешь играть в гольф! Лучше меня поведешь на пляж!

– Да, мамочка! – вторил дочке доктор.

Карен смерила мужа взглядом. Полные гнева, ее глаза мерцали, как зеленые маяки: не нарывайся!

– Видишь ли, еще два года назад я согласилась стать председателем оргкомитета цветочной выставки. Неизвестно, кто придумал устроить ее в честь шестидесятилетия Женского клуба, но формально ответственность несу я. Ожидается более четырехсот участников, а мне, как обычно, придется готовить все в последний момент.

– По-моему, ты еще позавчера обо всем договорилась, – напомнил Уилл. Настаивать на своем практически бесполезно, но попробовать можно. Последние шесть месяцев они с женой не слишком ладили, а ее отказ лететь на конференцию вообще казался недобрым знаком. – Когда начинается этот цирк? В понедельник? Ты же изведешь себя: представь, четыре адские ночи самокопания! Не разумнее ли на время забыть о делах и расслабиться?

– Я так не могу, – безапелляционным тоном проговорила Карен. – И хватит!

Тяжело вздохнув, Уилл стал смотреть, как слева над деревьями набирает высоту "Боинг-727".

Наклонившись вперед, Карен включила CD-плейер, «форд» тут же затрясся в такт шлягеру Бритни Спирс, а Эбби начала подпевать.

– Ну если есть желание, можешь взять с собой дочь, – будто нехотя уступила Карен.

– Мам, что ты сказала?

– Ты прекрасно знаешь: это невозможно! – раздраженно воскликнул доктор.

– Думаешь, не получится одновременно присматривать за малышкой и резвиться на поле для гольфа с дружками?

Уилл почувствовал, как грудь сдавила знакомая в последнее время тяжесть.

– Карен, это же только раз в год. Пойми: конференция носит политический характер, а я делаю основной доклад. Раз решил создать новый препарат, придется тесно общаться с представителями «Кляйн-Адамс», а поэтому…

– Можешь не объяснять, – хмыкнула супруга, – просто раз дорожишь своими обязательствами, научись уважать мои и не заставляй их нарушать.

Развернувшись, Уилл въехал в общую зону. Выстроившись аккуратными рядами, одно– и двухмоторные самолеты ждали на площадке перед ангаром: словно катера к причалу, их привязывали к утопленным в бетон кольцам, специальные подпорки фиксировали колеса. Стоило взглянуть на этих красавцев, и настроение стремительно шло на поправку.

– Ты сам советовал стать более открытой и общительной, – звенящим от напряжения голосом напомнила Карен.