2312 - [49]

Однажды прошло десять минут с того момента, как Свон ушла в боковой коридор и пропала; Вараму почудился стон.

Поэтому он вернулся и увидел, что она в полуобмороке лежит на полу, скафандр спущен, процесс испражнения прерван. И действительно стонет.

— О нет! — сказал Варам, склоняясь к ней. На Свон была рубашка с длинными рукавами, но обращенный к земле бок посинел от холода. — Свон, ты меня слышишь? Тебе больно?

Он приподнял ее голову: ее взгляд плыл.

— Проклятье, — сказал Варам. Ему не хотелось снимать с нее скафандр из-за грязи между ног. — Сейчас, — сказал он, — я тебя почищу.

Ему доводилось менять пеленки младенцам и подгузники детям постарше, и он знал, как это делается. В кармане скафандра лежала туалетная бумага; недавно ему самому пришлось несколько раз в спешке ее использовать, и это тревожило его больше, чем он сознавал. В скафандре нашлись и вода, и даже упаковки влажных салфеток. Он достал все это, раздвинул ноги Свон и вытер ее дочиста. Даже отводя взгляд, он не мог не видеть в путанице лобковых волос там, где обычно находится клитор, маленький член и яички. Гинандроморф; его это не удивило. Он закончил обтирать Свон, стараясь действовать тщательно, но быстро, потом положил ее руки себе на плечи, поднял — она оказалась тяжелее, чем он думал, — подтянул ее скафандр до талии и посадил ее на землю. Потом всунул ее руки в рукава. К счастью, ИИ скафандра ему помогал. Варам посмотрел на ее лежащий на земле рюкзак: его надо было забрать с собой. Он пристроил его себе на плечи, затем взял Свон на руки и понес. Голова ее запрокинулась; ему это не понравилось, и он остановился.

— Свон, ты меня слышишь?

Она застонала и моргнула. Он продел руку ей под шею и снова поднял.

— Что? — спросила она.

— Ты потеряла сознание, — сказал он. — Когда у тебя был понос.

— О! — сказала Свон. Подняла голову и обняла его за шею. Он снова пошел. Теперь, когда она ему помогала, она казалась не такой уж тяжелой.

— Я чувствовала приближение вазовагинального приступа, — сказала она. — Что, начались месячные?

— Нет, не думаю.

— А похоже. Живот крутит. Но не думаю, что у меня в организме осталось достаточно жира для этого.

— Может, и нет.

Она вдруг дернулась в его руках, отстранилась и посмотрела в лицо.

— О боже! Послушай, некоторые опасаются прикасаться ко мне. Должна предупредить. Видишь ли, есть люди, которые глотают чужаков с Энцелада.

— Глотают?

— Да. Вводят себе штамм бактерий с Энцелада. Едят их; теоретически это очень полезно. Я их проглотила. Очень давно. Ну и вот, некоторым это не нравится. Не любят даже вступать в контакт с теми, кто это сделал.

Варам с трудом сглотнул, подавляя приступ рвоты. Сам ли действует этот чуждый микроб, или только мысль о нем? Не узнаешь. Что сделано, то сделано; тут он ничего изменить не может.

— Насколько я помню, — сказал он, — жизнь с Энцелада не считается заразной.

— Верно. Но она передается с телесными жидкостями. То есть я хочу сказать, что она вводится в кровь. Хотя я свой штамм выпила. Может, он попал только в желудок. Но люди опасаются. Так что…

— Ничего мне не сделается, — сказал Варам.

Какое-то время он нес ее, зная, что она разглядывает его лицо. Судя по тому, что он видел в зеркале, когда брился, смотреть там было особенно не на что.

Не собираясь заводить об этом беседу, он вдруг сказал:

— Ты проделывала с собой очень странные вещи.

Свон поморщилась и отвернулась.

— Осуждение чужой нравственности — всегда грубость, тебе не кажется?

— Да, кажется. Конечно. Хотя я замечаю, что мы постоянно это делаем. Но я говорю только о необычности. Вовсе не осуждая.

— О, конечно. Необычность — это замечательно.

— Разве нет? Мы все необычны.

Свон повернула голову и снова посмотрела на него.

— Я необычна и знаю это. Во многом. У тебя, думаю, другие взгляды.

И она посмотрела на нижнюю часть тела.

— Да, — согласился Варам. — Хотя необычной тебя делает не это.

Свон негромко рассмеялась.

— У тебя есть дети? — спросил он.

— Есть. Наверно, и это кажется тебе необычным.

— Да, — серьезно ответил он. — Хотя я сам андрогин и тоже однажды родил ребенка. Понимаешь, мне это кажется очень необычным, как ни крути.

Она закинула голову и снова посмотрела на него, явно удивленная.

— Не знала.

— К действиям в настоящем это не имеет никакого отношения, — сказал Варам. — Часть прошлого, понимаешь? И вообще мне кажется, что большинство жителей космоса в определенном возрасте должны испробовать почти все возможное, тебе не кажется?

— Наверно. Сколько тебе лет?

— Сто одиннадцать, спасибо. А тебе?

— Сто тридцать пять.

— Отлично!

Она отклонилась, занося кулак в насмешливой угрозе. Варам мстительно спросил:

— Идти можешь?

— Не знаю. Давай попробуем.

Он опустил ноги Свон на землю и поставил ее прямо. Она прислонилась к нему. Захромала, держа его за руку, потом выпрямилась, отпустила руку и медленно пошла сама.

— Знаешь, идти необязательно, — сказал он. — Доберемся до следующей станции и там подождем.

— Посмотрим, каково мне будет. Решим, когда придем туда.

— Думаешь, ты больна из-за солнца? — спросил Варам. — О себе могу сказать: от тяготения Меркурия у меня ноют суставы.

Свон пожала плечами.