2312 - [14]

— На Меркурии этого не увидишь.

Она показала на кошек.

— Не страшно?

— Я знаю, что они боятся людей.

— Да, но если они голодны…

— Штука в том, что они всегда сыты. Здесь слишком много дичи.

— Это верно. Но, если раньше они никогда не встречались с людьми, сочтут тебя чем-то вроде шимпанзе. Несомненно, очень вкусным. Деликатесом. Иногда такое случается. На них ведь никогда не охотились, у них нет такого опыта.

— Я знаю, что мы можем стать добычей, — сказал Варам. — У меня с собой на всякий случай небольшой парализатор. А у тебя?

— Нет, — призналась она после паузы. — То есть я иногда беру с собой оружие, но не стремлюсь провести ночь в тюрьме.

— Конечно.

Она наклонила голову, словно слушала голос в ухе. У нее вживлен квантовый компьютер, Вараму рассказала об этом Алекс; когда-то это было модно.

— Кстати о еде, — сказала она, — поищем что-нибудь?

— С удовольствием.

Они вернулись к изгороди на периметре. В киоске собралась небольшая группа; увидев Свон, люди столпились вокруг нее и оживленно приветствовали.

— Что думаешь? — спрашивали ее. — Как тебе это нравится, когда все выросло?

— Неплохо, — ответила она уверенно. — Мы видели, как гепард убил оленя. И я подумала: может, олени чересчур расплодились?

Кто-то из группы сказал, что оленей много, потому что кошек еще мало, и Свон задала несколько вопросов на этот счет. Варам понял, что соотношение хищник-добыча постоянно и волнообразно меняется, подчиняясь определенному ритму, а хищники опережают добычу или отстают от нее на четверть цикла; были и другие затруднения, но из разговора Варам не понял, в чем они заключаются.

Закончив беседу, Свон повела его по улице к городу.

— Значит, они знают, что ты создавала этот террарий, — сказал на ходу Варам.

— Да, странно, что кто-то еще помнит. Я сама с трудом вспоминаю.

— Значит, ты была экологом?

— Дизайнером. Очень давно. По правде сказать, то, что я делала, мне по большей части не нравится. Слишком много «Вознесения». Террарии нужны для сохранения видов, исчезнувших на Земле. Не знаю, о чем я думала. Но людям, которые здесь живут, я этого не скажу. Они здесь, это их дом.

Они прошли по кривизне цилиндра дугу в несколько градусов. Облако, которое стояло над головой на закате, застилая, окутывая землю оранжевой шалью, теперь обогнуло цилиндр и погрузило их в туман. В мглистых сумерках предметы теряли очертания, и местность вокруг стала неразличимой; огни на другой стороне горели расплывчатыми звездами. Мир казался теперь совсем иным, скорее внешним, чем внутренним.

Варам рассказал, что записался на мытье посуды в ресторане Дома Сатурна, поэтому они вернулись в поселок Сливовое Дерево и поели в ресторане. Свон еще не определилась с работой; она призналась, что редко это делает. Она сделалась тихой и рассеянной, глядела в окно, потом изучала зал ресторана, совершая при этом мелкие движения — притопывая по полу или сводя кончики пальцев. За едой она не проронила ни слова. Несомненно, еще горюет по Алекс. Варам, сам переживавший утрату, мог только молча сочувствовать. Но вот она наклонила голову и сказала:

— Перестань со мной разговаривать, я не хочу тебя слышать.

— Что? — спросил Варам.

— Прости, — ответила Свон. — Я со своим квакомом.

— Можешь заставить его говорить вслух?

— Конечно, — сказала Свон. — Полина, говори.

— Меня зовут Полина, — послышалось где-то справа от головы Свон. — Я преданный Свон квантовый компьютер.

Голос, чуть невнятный, походил на голос самой Свон, только шел словно бы из маленьких Спикеров на ее коже.

Свон скорчила гримасу и принялась за суп. Варам невозмутимо сосредоточился на еде. Наконец Свон недовольно сказала:

— Ладно, разговаривай с ним сама!

Голос сбоку от ее головы произнес:

— Я так поняла, вы направляетесь в систему Юпитера.

— Да, — осторожно ответил Варам. Если Свон поручила квантовому компьютеру говорить вместо себя, едва ли это добрый знак. Но Варам не совсем понимал, что происходит.

— Какого типа у тебя искусственный интеллект? — спросил он.

— Я квантовый компьютер модели «Церера-21966».

— Понятно.

— Один из самых первых и слабых квакомов, — сказала Свон. — Просто кретинка.

Варам задумался. Спросить: «Насколько ты умна?» — не слишком вежливо. К тому же мало кто способен на такое ответить.

— О чем ты любишь думать? — предпочел спросить он.

— Я создана для информативной беседы, — ответила Полина, — но обычно не могу пройти тест Тьюринга. Хочешь сыграть в шахматы?

Варам рассмеялся.

— Нет.

Свон смотрела в окно. Варам, немного подумав, снова сосредоточился на еде. Требовалось много риса, чтобы приглушить острый вкус чили в блюде.

Свон с горечью сказала:

— Ты настаиваешь на вмешательстве, настаиваешь на разговоре, настаиваешь на том, чтобы притворяться, будто все нормально.

Голос компьютера отозвался:

— Анафора — один из слабейших риторических приемов, на деле простое повторение.

— Ты жалуешься на то, что я повторяюсь? Сколько раз ты разбирала это предложение, десять триллионов?

— Столько не требуется.

Тишина. Обе как будто завершили разговор.

— В тебе заложены знания риторики? — спросил Варам.

— Да, это полезный аналитический инструмент, — ответил голос квакома.