22 июня 1941: тайны больше нет. Окончательные итоги разведывательно-исторического расследования - [125]

Берия подчеркнул также, что «наша задача — не дать немецким провокаторам возможности провести акции, подобные той, что была организована против Польши в 1939 году, когда они захватили радиостанцию в Гляйвице на территории Германии»[364]. Данную группу планировалось на самолетах перебрасывать в те районы на границе, где намечались, могли произойти или уже начинались бы немецкие провокации, но до начала войны ее так и не успели сформировать.

С 18 июня 1941 года началось приведение соединений и частей западных приграничных военных округов СССР в полную боевую готовность, но с запретом выдавать патроны на руки бойцам и выводить войска в т. н, «предполье». Уже 20 июня округа доложили о занятии установленных районов войсками и готовности к отражению наступления[365]. Так что «никакая “внезапность нападения” никакими документами, кроме “воспоминаний и размышлений” тех, кто позорно проиграл начало войны, не подтверждается»[366].

Этот вывод и подтверждающие его обоснованность факты были приведены в конце предыдущей главы.

Но суть вопроса в том, как на самом деле осуществлялось приведение войск в боевую готовность. Правда, тут следует иметь в виду, что, во-первых, одномоментной и единой для всех западных приграничных округов директивы от 18 июня 1941 г. о приведении всех войск западных приграничных округов в полную боевую готовность как таковой все-таки не было.

Каждому округу, а нередко и командирам отдельных их частей и соединений директивы ГШ и НКО были индивидуальные. Командование западных приграничных округов получало приказы не о каком-то абстрактном приведении своих войск в повышенную или даже в полную боевую готовность, а конкретно о выводе по Плану прикрытия своих приграничных дивизий на установленные для них рубежи обороны. Именно это обстоятельство и обязывало командование корпусов и дивизий уже своими приказами приводить вверенные им части и соединения в боевую готовность. Ибо вывод войск именно по Плану прикрытия — это не вывод личною состава на прогулку.

И это действительно происходило не одним одномоментным и единым приказом для всех округов, а разрозненными директивами сверху, причем не в один день. Ведь в то время у армии было только две степени боевой готовности — «постоянная» и сразу «полная». Причем обе не предусматривали автоматического начала мобилизации, даже при вводе полной боеготовности. Проще говоря, если что, то воевать надо тем и с теми, что и кто есть. Собственно говоря, именно ради этого-то приграничные дивизии и доводились с февраля 1941 г. до «штатов, приближенных к штатам военного времени» — до 10–12 тысяч чел. по личному составу боевых подразделений, — чтобы они не зависели ни от мобилизации, ни от БУС, чтобы они могли вступить в бой по первой же команде — в считаные часы. И уже они-то и должны были обеспечить время для мобилизации и развертывания остальных частей округов и РККА в целом.

Во-вторых, не в каждом округе и не в каждом воинском соединении эти директивы были исполнены полностью, зачастую их исполнение было, вежливо говоря, через пень колоду, с опозданием, а в ЗАПОВО и вовсе большую часть вообще не исполнили. Особенно что касается вывода приграничных дивизий ЗАПОВО по ПП с 18 июня.

18 июня 1941 г. начальник ГШ дал письменный ответ на запрос КОВО о разрешении на занятие УРов — занимать УРы на новой границе и готовить к заполнению УРы на старой границе: «Занятие Каменец-Подольского и Могилев-Ямпольского УРов разрешено. Остропольский УР по старой границе подготовить к занятию также УРовскими частями с целью обучения и сколачивания. Срочно закончить формирование УРовских частей для Киевского УР, после чего подготовить УР к занятию кадрами. Жуков, 18.6.»[367]

То есть, еще не разрешая выводить по ПП все приграничные дивизии КОВО, начальник ГШ отдал указания занимать УРы по обоим флангам Львовского выступа КОВО. И это было как 12-го, так и 18 июня. Как и в ПРИБОВО. А уже 16–17 июня в КОВО начали выводить свои приграничные дивизии в приграничную зону — занимать упомянутые УРы. Три дивизии 5-й А свой УР севернее Львова заняли к 21 июня (как они занимали свои позиции — выше было показано), а вот южнее — в район Каменец-Подольска к 17 июня выводилась 164-я сд — по директиве НКО и ГШ от 12 июня. Но сам УР в тот момент она точно не занимала, став лагерем в «районе сбора». На этом участке, являвшем собой полосу обороны 17-го СК, оборону должна была держать 12-я А под командованием генерал-майора П.Г. Понеделина (начальник штаба генерал-майор Б.И. Арушанян). Кроме трех дивизий 5-й А, дивизии других армий КОВО, ближе к границе, в полосу обороны не выводили. Да и те так вывели, что фрицы без особого труда проломили такую оборону.

В то же время усилиями ряда дотошных исследователей было установлено, что, согласно Журналу боевых действий (ЖБД) 17-го СК 12-й А, приказ начальника ГШ на занятие Каменец-Подольского и Могилев-Ямпольского УР был исполнен еще до того, как 18-го НГШ наложил письменную резолюцию на запросе Пуркае-ва: «Командование 17 СК… 11.6.41 г. отдало распоряжение частям корпуса выдвинуться ближе к госгранице и расположиться лагерем с задачей укрепления государственной границы и в готовности в случае нарушения госграницы без затраты большого количества времени занять оборону и отразить нарушителей. Части 17 стрелкового корпуса во исполнение поставленной задачи командира корпуса к вечеру 13.6.41 г. сосредоточились лагерем в районах своих участков обороны…»