22:04 - [64]
Часть пятая
– Качество фотографий неправдоподобно высокое, – сказал я, – и при этом никаких звезд.
– «Угол съемки и тени не соответствуют друг другу, напрашивается мысль об искусственном освещении», – процитировала она меня, и в ее глазах блеснули искры.
В колледже Алекс встречалась с одним занудой, который специализировался в астрофизике, – теперь он самый молодой профессор чего-то там в Массачусетском технологическом институте; после нескольких месяцев растущей близости с ним она сочла своим долгом нас познакомить. Мы ужинали втроем в камбоджийском ресторане недалеко от кампуса, и я, открывая банку за банкой пива «Ангкор», настойчиво утверждал, что высадка астронавтов на Луне была инсценирована. Я так на это напирал, что он поверил, будто я говорю по крайней мере полусерьезно, и начал беситься. Уже долго никому не было смешно, Алекс несколько раз пыталась переменить тему, а я все не унимался, с жаром приводил все новые аргументы, якобы свидетельствующие, что фотоснимки и сообщения астронавтов – сплошной обман (я познакомился с доводами скептиков, когда писал работу по психологии о конспирологических теориях). Астрофизику я стал крайне антипатичен, он явно не понимал, как Алекс может считать такого человека своим лучшим другом; она пришла в ярость и долго не отвечала на мои звонки.
Сейчас мы сидели бок о бок на садовых качелях посреди обширного запущенного заднего двора в Нью-Полце, и, увидев на дневном небе почти полную луну, я опять начал перечислять причины, по которым «верю», что высадка – фальсификация. За прошедшие годы это стало у нас одним из ритуалов, подтверждающих верховенство наших отношений над всеми прочими способами образования пар; наполовину это шутка, понятная только нам двоим, наполовину – катехизис. Я обнял ее одной рукой за плечи; рак у ее матери распространился на позвоночник.
– На некоторых снимках есть более светлые участки или отблески, и это показывает, что использовали большой прожектор.
– Этот прожектор виден, когда из спускаемого аппарата выходит Олдрин.
– Но зачем им могла понадобиться такая инсценировка? – со смехом спросила истощенная мать Алекс. Уже был вечер, мы сидели на веранде, затянутой сеткой, отчим Алекс готовил на кухне легкоусвояемую еду, богатую биофлавоноидами, а мы втроем тем временем курили марихуану, которую я привез по просьбе больной: врач в неофициальном порядке рекомендовал ее как лечебное средство. В счет своего еще не полученного аванса я купил в специализированном магазине на Сент-Маркс-плейс ингалятор – «всем бонгам бонг», так охарактеризовал его Джон; он устраняет канцерогенные составляющие, вредные для ее горла. Сидя в плетеных креслах, мы передавали друг другу небольшой стеклянный сосуд, наполненный паром. На голове у нее была косынка золотого цвета; пар слегка отдавал мятой, а в остальном был безвкусным.
– Вы шутите, Эмма? Как зачем? – спросил я с притворным недоумением и притворным жаром. – А холодная война? А соперничество в космосе? А слова Кеннеди про последний рубеж?
– Последний рубеж – это из фильмов про Звездный путь, – поправила меня Алекс.
– Не важно, – сказал я. – Высадки на Луну внезапно прекратились в 1972 году. В том же году советские научились отслеживать удаленные от Земли космические аппараты. А значит, могли установить тот факт, что у нас там нет космического аппарата.
– Примерно тогда же мы начали выводить войска из Вьетнама, – вступил в разговор отчим Алекс, принесший поднос с ломтиками овощей и пюре из турецкого гороха. – Телерепортажи о высадках на Луну могли быть попыткой отвлечь американцев от войны.
– Интересная мысль, Рик.
Мой напускной преподавательский тон заставил Эмму и Алекс засмеяться. Рик сел, открыл банку пива, съел ломтик желтого перца, затем встал и вернулся на кухню, забыв про пиво; он даже полминуты не мог посидеть спокойно. Вскоре за ним последовала и Алекс.
– Не говоря уже о том, что НАСА было заинтересовано в щедром финансировании, – сказал я, но понятно было, что шутки пора прекратить. Эмма испустила в изменившейся атмосфере вежливый смешок. Мне пришлось бороться с желанием чем-то наполнить воцарившуюся тишину. Примерно минуту спустя она проговорила:
– Сколько это будет продолжаться – мы не знаем.
Под «этим» она имела в виду умирание. Я подавил побуждение произнести банальность насчет того, что никто из нас не знает, сколько ему отпущено. Я сказал:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.