2085. Хроника пятого вторжения - [64]

– Опасаюсь я, что мы так и будем тут маяться, пока очередная "гусеница" не оттяпает вместе с задницей Байера всем нам остальные части тел.

– Да, чуть не забыл. Мне Фарландер буквально пару часов назад сообщил, что удалось разработать алгоритм экстренного уклоняющего манёвра против "гусениц". На гравиплане установили наимощнейшие визуальные сканеры, которые точно определят присутствие зелёного овала в пределах полутора километров и успеют этот алгоритм активизировать. Идёт работа над установкой подобного оборудования на все боевые машины. Так что насчёт "гусениц" можно уже более или менее не опасаться. – Алекс улыбнулся, – не все такие везунчикики, как ты. Нас вон сбили, мы едва-едва не погибли все вместе. Похоже, ты рождён под счастливой звездой и благодаря тебе, прости, ради Бога, мы знаем, как этих "гусениц" избегать.

– Да уж, хотелось бы верить.

Хэн поморщился и перевернулся в ванной на бок, чем вызвал бурный протест со стороны медсестры.

– Ну, неудобно мне! Я почти не мешаю процессу регенерации, – оправдался Хэн, а увидев, что медсестра не собирается его особенно отчитывать, вообще сел в ванной, не вытаскивая, правда, из раствора ни одного участка регенерационных камер. – У тебя есть покурить, а, Алекс?

Алекс вытащил пачку "Житан" и, взяв со стола медицинские щипцы, протянул сигарету ко рту Хэна. Тот вдохнул и сигарета зажглась.

– Не люблю я эти новомодные воспламенители. – Но, видя, как сморщился Алекс, Хэн добавил, – если других нет, я когда-либо отказывался?

Алекс хмыкнул.

– Вы что, сдурели? – завопила медсестра, – Я сейчас Морозову вызову!

– А я позову Джемара, – парировал Хэн, – он вам скажет всё, что о вас думает. Где это писано, что в палате коллоидной регенерации нельзя курить? Если работают фильтры и вентиляция?

– Вы мне не грозите! – огрызнулась медсестра. – Нету сил с вами со всеми. Никакие правила не соблюдаете.

Сказав это, она усилила работу вентиляторов, но Морозову вызывать не стала.

– Соблюдаем, да только те, что сами пишем, – донеслось из открывшейся двери.

Хэн, Алекс и медсестра обернулись.

В лабораторию вошли Джемар, Керован, Дитер и Люк, последний, правда, шёл, опираясь на трость. Самым удивительным было то, что следом за четвёркой вошла Жосинда. Она была в земном медицинском халате и чешках. Если не считать тонкой осмотической плёнки противоожогового пластыря, покрывавшей не покрасневшую, а скорее порыжевшую кожу пилота в тех местах, куда дотянулся губительный огонь, на Жосинде больше никакой одежды заметно не было. Поприветствовав всех очаровательной улыбкой, отчего слой пластыря на её шее и правой щеке на секунду покрылся рябью, феррианка присела на свободную табуретку возле ванной с Хэном. Откровенно оглядев пациента с ног до головы, благо, почти прозрачная среда в ванной ничего не скрывала, Жосинда осведомилась на сносном английском почти без акцента.

– Как твоё здоровье?

Хэн, прежде пытавшийся не покраснеть под пристальным взглядом феррианки, теперь и вовсе поперхнулся дымом сигареты, поэтому Алексу пришлось убрать её от Хэна прежде, чем тот указал бы кивком. Отблески яркого света от лабораторных ламп делали белую кожу феррианки ослепительно белой и очень мягкой на вид, а тонкие, как пух, волосы заиграли тем самым, присущим только феррианам синевато-сиреневым оттенком, который так нравился земным женщинам, когда они замечали его на шевелюре Джемара. Теперь же и Алекс и Хэн, да и все оперативники смогли оценить этот оттенок – ничто не мешало любоваться им у Жосинды, которая и по земным стандартам красоты была очень даже симпатичной.

– О! Лечат меня помаленьку, – Хэн замялся, удивлённо заметив что разговор происходит на земном языке. – Лауриит, э… я правильно произнёс? – поймав кивок Джемара, он продолжил, – лауриит Жосинда, вы успели выучить английский?

– Да. По большей части. Это самый простой диалект из тех, на которых вы говорите. К тому же для вас единственного этот диалект родной. Вы ведь американец?

– Чёрт возьми, кто это вам всё про меня рассказал?

– Не всё, но Джемар.

– Хм… Между прочим, Пауер тоже американец, – подал голос Люк.

– Разве? – осведомился Дитер, – он же внук какого-то там русского эмигранта.

– Ну ладно… не существенно. Лауриит, – Хэн старался вести себя как можно элегантнее с феррианкой, зная свою извечную нехватку галантности, усугублённую в данный момент несколько несветским нарядом, – а почему именно английский? В нём больше правил, чем, например, в немецком. И он, по крайней мере, для двоих из нас точно родной. Для Хейнса и Дитера, я имею в виду.

– Отсутствие падежей и родовых окончаний, последнее также является особенностью и кирриола. Немецкий слишком скован для тех, кто привык к большому разнообразию звуковых вариаций гласных.

– Ага, – кивнул Хэн, – Только я всё равно не могу понять, как можно так быстро выучить чужой язык. Или опять пресловутая феррианская целеустремлённость?

– Я тоже хочу покурить, – обернулась к Алексу феррианка.

– Вот, пожалуйста, – опередив Алекса, Керован протянул Жосинде открытую пачку "Кэмэл".

– Спасибо, – Жосинда спокойно взяла пачку, покрутила её в пальцах и, вытащив одну сигарету, сунула всю пачку в карман халата.