2012 - [27]

Так получилось, потому что эти милицейские силы были московскими, а противостояние на сей раз спровоцировала федеральная власть, которой нужен был беспорядок, доказывающий, что московское руководство не контролирует положение в своём городе и тем показывает свою полную некомпетентность. И лишь после того, как это будет убедительно запечатлено всеми средствами массовой информации, можно будет дать отбой.

Однако была допущена – от усердия, видимо, – ошибка: первая демонстрация оказалась куда более многочисленной, и грозила вторую просто-таки поглотить без следа. И московская колонна настраивалась на свободное волеизъявление до тех самых пор, пока не появилась впереди и не стала приближаться та масса, с которой предстояло помериться силами.

Уйти, оставив поле предполагавшегося боя противнику, было нельзя: скомпрометировать столицу до такой степени было бы совершенно недопустимым. И обе группы остановились почему-то не там, где намечалось, а именно на Триумфальной площади, где памятник поэту советской власти стал между ними как бы пограничным столбом.

Возникла пробка, законный повод применить силу, чтобы предотвратить поражение столицы. Сперва, как полагается, милиция потребовала от молодых федералистов, первыми вышедших на поле боя, чтобы собравшиеся разошлись, а поскольку те медлили – ударили из водомётов. «Свои» и прочие изрядно возмутились: им-то за что досталось, они же выступили в защиту власти! Такое с ними происходило впервые. Пришлось добавить.

Затем московская демонстрация дошла до центра без приключений и по команде рассеялась. Так что большой драки не вышло – так, отдельные мордобойчики, не более того…

Но хотя на другой день средства массовой информации в большинстве своём на происшедшее почти не отреагировали, словно бы ничего и не случилось (речь не идёт, конечно, о зарубежных агентствах), слухи о столичном беспорядке стремительно разлетелись по всей Руси великой.

В этом ничего нового, конечно, не было. Но если прежде подобные слухи быстро затухали без видимых последствий, то на этот раз получилось иначе.

Одни поняли, что дело не ограничится случившимся и Москву в покое не оставят.

Другие – что теперь уже есть все основания апеллировать к России.

И – пошла писать губерния.

Глава четвертая

1

Если бы кто-то в те дни нашёл возможность побеседовать с людьми, занимающимися дешифровкой снимков, полученных со спутников – всё равно, российских ли, американских или ещё чьих-то, ну, скажем, китайских, – то он мог бы услышать, а если повезёт – и увидеть интересные вещи. Во всяком случае, если бы речь зашла о Москве и подступах к ней, ближних и дальних.

Такой наблюдатель увидел бы (как это увидели те, кто в этих снимках затем разбирался), как возникали почти одновременно и начинали двигаться друг другу навстречу две, если можно так назвать их, концентрических волны. Такая картина возникает, если, например, в водоём падает камень, а кольцеобразная волна от места его падения начитает распространяться во все стороны и, достигнув берега, отражается от него и возвращается к месту своего возникновения, но оттуда уже набегает и вторая волна, и на каком-то расстоянии прямая и отражённая волны сталкиваются, высвобождая запасённую ранее кинетическую энергию. Нечто подобное как раз и было запечатлено на сериях сделанных спутниковой аппаратурой фотографий.

Было, впрочем, одно обстоятельство, которое разрушает правдоподобность только что сделанного сравнения. А именно: на практике вторая волна, как будто бы отражённая, возникла раньше, чем та, центральная, которой следовало бы быть первой. Иными словами, причина и следствие, похоже, поменялись местами.

Так произошло потому, что движение от периферии к центру, каким, естественно, являлась Москва, началось первым. Пусть и не совсем синхронно, потому что чем дальше от центра находилось место, откуда стартовало это движение, тем раньше оно началось, и чем ближе продвигалось к центру, тем более прибавляло в своей массе. И лишь когда, уже окончательно приняв форму пусть и неправильного, но всё же несомненного кольца, волна оказалась в ближнем Подмосковье, в самом городе стало возникать встречное движение.

Люди с периферии стягивались к центру на поездах, автобусах, легковых и грузовых машинах. В основном то были жители европейской России; из Зауралья, из Западной Сибири людей оказалось относительно немного – тех, кто мог позволить себе воспользоваться авиационным транспортом, а из Восточной и из Приморья и вовсе нашлось лишь считанное количество людей, да и то оказавшихся в этом движении случайно. Хотя есть сведения, позволяющие полагать, что в случае надобности люди стали бы прибывать и оттуда – затянись вся эта история надолго. Однако по замыслу как тех, кто начинал всё это организовывать, так и тех, кто сумел вовремя перехватить инициативу и, не меняя формы, изменить содержание на противоположное, всё это должно было завершиться достаточно быстро. Раз-два.

Это удалось, по всей вероятности, потому, что люди пошли на участие в таком движении в первую очередь не потому, что их побудили призывы местного начальства, но потому, что у каждого были свои личные, и потому самые чувствительные обиды и претензии. К кому? Чаще всего просто ко всем, кто наверху, на всех уровнях, начиная со своего районного или служебного начальства. И когда сверху начались попытки ввести эти маленькие стихийные неудовольствия в одно русло, люди пошли на это не потому, что их как-то привлекал сперва лозунг «Защитим правительство от Москвы!», а затем противоположный: «Защитим Россию от негодного правительства», а потому что скопившееся недовольство требовало выхода – и вот он нашёлся.