2012. Хроники смутного времени - [18]

— Оденешь девочку, позавтракаете вместе и пойдете гулять. И чтоб не меньше двух часов гуляли! — приказала Ленка, и я опять шумно вздохнул, как тюлень. А что тут еще поделаешь? Оловянный Солдатик не ропщет, он молча выполняет…

Позавтракать мы с дочкой, по обоюдному согласию, как бы позабыли — Ленка отправилась в ванную и контролировать процесс не могла. Так что я быстро сполоснул физиономию на кухне, а Лизка почти самостоятельно нарядилась — я лишь поменял местами сандалеты, которые она, как всегда, перепутала, да накинул на нее розовый китайский плащ. Дождя вроде бы не ожидалось, но в Питере, сами знаете, это ни о чем не говорит…

Лизка послушно спускалась рядом, пока я тащил вниз велосипед, но из подъезда выскочила первой, сразу рванув куда-то к игровой площадке детского садика.

Это, между прочим, через дорогу.

Я опрометью бросился за дочкой и, как оказалось, вовремя — ржавая, битая со всех сторон «шестерка» на огромной скорости пронеслась в шаге от нас с Лизкой и тут же скрылась за поворотом на набережную.

— Вот же твари! — раздался возмущенный голос со скамейки возле подъезда. — Опять Пашка Одинцов со своей бандой рассекает.

Информацией делился дед Марат, обитатель коммуналки первого этажа.

Я рефлекторно сжал Лизкино плечо, и она пискнула:

— Папа, отпусти, больно же!

Я перехватил велосипед поудобнее и взял Лизку за руку, внимательно обозревая улицу.

— Плохие времена наступают… — опять донеслось до меня со скамейки.

Я повернулся к деду, укоризненно сдвинув брови:

— Дед Марат, прекратите свои пораженческие речи! Страна поступательно движется вперед, к удвоению ВВП, а вы тут панику разводите.

Дед неожиданно серьезно покачал головой, потом встал и сделал пару шагов к нам:

— Уезжай отсюда, соколик! И дочурку свою забирай. Спасайтесь все. Потом поздно будет…

Он говорил еще что-то, но тут со стороны улицы донесся знакомый гул, и на дороге показалась все та же «убитая» «шестерка». Машина, взвизгнув тормозами, встала возле нас, и я увидел, что ее салон набит молодыми людьми совершенно гопницкой наружности.

— Эй, ты, мелкий шнырь, подари нам велик! Давай его сюда, сука, не жидись, а то прямо здесь отхерачим?

Я не успел разинуть рта в гневной отповеди, как «шестерка» вдруг снова рванула вперед по улице, а радостный пьяный гогот еще звенел в моих ушах.

За спиной снова раздался старческий голос:

— Говорю вам, спасайтесь сейчас! Потом поздно будете

Пьяненький дедушка Марат в выцветшем от старости костюме и совершенно немыслимых тапках времен кооперативного движения на пророка не тянул совершенно. Но было что-то слишком достоверное в его упрямых резких движениях здоровой правой рукой и нечто необъяснимо зловещее в выражении лица — так, к примеру, выглядят люди, которые доподлинно знают, что Бога нет, но все равно настоятельно требуют верить, ибо иначе «будет не по-людски»,

Я не стал с ним спорить, а просто крепче сжал Лизкину ручку и повел ее через дорогу, на площадку детского садика.

Там уже гуляли наши старые знакомцы — трехлетний Витя с бабушкой, пятилетний Дима с папой и четырехлетняя Ариша с мамой, — так что свои положенные два часа на свежем воздухе мы провели с толком.

Гопники больше не появлялись, и я подумал, что это к лучшему — одно воспоминание об этих мерзких рожах заставляло сжимать кулаки, а глаза застилала мутная пелена ненависти. А еще кто-то страшный, темный и кровавый начинал шевелиться у меня в голове, и становилось ясно, что, если ненависти будет чуть больше, это страшное вырвется наружу и погонит меня делать нечто, что я даже вообразить пока не могу… Это физическое ощущение чужого, поселившегося у меня в башке, появилось после ограбления на радиорынке — видно, здорово меня тогда все-таки треснули.

Ближе к вечеру воскресенья, когда Лизка уже безмятежно дрыхла после прогулки, а я оседлал стул возле компьютерного стола и азартно рубился в Сети с неведомыми противниками в хитовую стрелялку-расчленялку, вдруг ожил мой сотовый телефон. Звонил Игорь и каким-то скучным голосом интересовался:

— Ну, и чего ты себе думаешь?

Я поставил игру на паузу, но в Сети этот фокус не прошел, и меня тут же пристрелили, причем сразу двое неведомых врагов.

Печально глядя на куски окровавленного мяса, изображавшего на мониторе мое нутро, я злобно рявкнул в трубку:

— Палыч, твою мать, ну что еще случилось?!

Палыч помолчал пару секунд.

— В Казани, Питере и Махачкале погромы. Пять человек убито. А виновные рассеяны. Как это понимать, не знаешь?

— Я тебе кто, кремлевский толкователь?! — так же злобно откликнулся я, нажимая на кнопку «продолжить».

По монитору тут же ударила автоматная очередь, потом прямо в меня полетела ракета, и я едва успел увернуться, спрятавшись в каком-то нелепом, залитом зеленой жижей подвале. Впрочем, я чувствовал, что и здесь мне не дадут спокойной жизни, и начал лихорадочно искать какой-нибудь запасной выход наружу, к вожделенным аптечкам и оружейной амуниции.

— Ты чем там занят? — ревниво спросил Палыч, явно прислушиваясь к звукам из колонок моего компьютера.

— Играю, — лаконично ответил я, дернувшись в сторону от очередной ракеты и в полной истерике влупив в направлении неприятеля три заряда подряд из помпового ружья.