А что Дубров? А Дубров по этой версии обвинения просто смотрел, как Мухин призывает, поэтому о Дуброве пишется: «Принятыми мерами установить и допросить в качестве свидетеля Дуброва А.В., приславшего указанную статью по электронной почте Мухину, не представилось возможным».
Вы посмотрите какие мастера сидят у нас в ФСБ и московской прокуратуре - президент может ими гордиться! Если им требуется во славу Израиля втоптать в грязь свободу слова в России и удушить СМИ, то они там плюнут на закон, тут плюнут на закон и запросто докажут, что это главные редакторы СМИ призывали изменить Конституцию и удлинить срок правления президента, а сам президент только смотрел на это безобразие и удивлялся.
Правда, уже в следующем абзаце Постановления Дубров сам обвиняется по этой же статье УК, но обратите внимание, за что: «Вместе с тем, в действиях Дуброва А.В., написавшего статью «О матери», усматриваются признаки преступления, предусмотренного ст.280 УК РФ, а именно публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности».
Статья 155 УПК РФ, на которую ссылается следствие, устанавливает единственный случай выделения материалов дела в отдельное производство: «В случае если в ходе предварительного расследования становится известно о совершении иными лицами преступления, не связанного с расследуемым преступлением, следователь, дознаватель выносит постановление о выделении материалов, содержащих сведения о новом преступлении, из уголовного дела...».
Дубров и Мухин обвиняются за одни и те же слова в одном и том же номере газеты - как можно разделить это дело на два? Оказывается, если хочешь выслужиться перед израильской агентурой, то можно! Посмотрите, как ловко следствие сфабриковало это Постановление - теперь следствие называет статью Дуброва не «Смерть России!», а «О матери». Теперь, при двух названиях одного и того же материала, обвинение имеет как бы два преступления, якобы, не связанных одно с другим, и два призыва: один озаглавлен «Смерть России!» и сделал этот призыв Мухин, а второй призыв озаглавлен «О матери» и сделал его Дубров.
При этом все «доказательства» вины Мухина - это на самом деле доказательства вины Дуброва и все они в Постановлении о выделении в отдельное производство материалов уголовного дела, перечислены. Это надо уметь так цинично изворачиваться: сфабриковали как бы два разных, не связанных друг с другом уголовных дела против двух разных обвиняемых, а доказательства индивидуальной вины каждого из них являются одними и теми же!
Вопрос: зачем это сделано? Затем, что если считать нас с Дубровым соучастниками, то надо определить, кто из нас призывал и кто публиковал. При этом сразу же выяснится, что призывал Дубров, а публиковал Мухин, а поскольку публикация это не преступление, то обвинять надо Дуброва, а Мухин - свидетель. Но, как видите, у нас все наоборот, и все так, как требует лобби Израиля - обвиняется Мухин, а Дубров - свидетель.
Повторю, если дело Дуброва не связано с моим делом, то почему мне в обвинительном заключении предъявлены «доказательства вины Дуброва»? Ведь заключения экспертиз ГЛЭДИС, ЦСТ ФСБ эксперта Огорелкова и эксперта Коршикова, предупреждения Россвязьохранкультуры - это все «доказательства» вины Дуброва.
Смотрите. Давайте допустим святотатство против Конституции и предположим, что публикация чего-либо может быть преступлением. Тогда я совершил преступление только в том случае, если и Дубров его совершил, но если его статья не признана экстремистским призывом, то ведь и я не призывал! Но если суд признает меня виновным в призывах, то автоматически таким виновным становится и Дубров. Мы здесь на самом деле разбираем дело по обвинению Дуброва по статье 280 УК РФ. А где Дубров? Где его адвокат?
Это объясняет, почему в моем деле, вопреки очевидности, гособвинитель упорно называет статью Дуброва «О матери» статьей Дуброва «Смерть России!». Называй он эту статью так, как она названа в газете, станет очевидным, что следствие умышленно инкриминирует мне то, что оно инкриминирует Дуброву, станет очевидным, что доказательства вины Дуброва следствие представило суду как доказательства моей вины. Повторю, по версии, фабрикуемой обвинением, мы с Дубровым даже не соучастники, а гособвинитель, сфабриковав дело таким хитрым образом, заставляет меня оправдывать Дуброва в отсутствии самого Дуброва и его адвоката.
Гособвинитель благодаря подобному мошенничеству с двойным названием одного и того же текста предлагает суду нарушить статью 247 УПК РФ и разобрать дело Дуброва без участия подсудимого, что, при наличии в Москве зачатков правосудия, привело бы к отмене приговора согласно пункту 3, части 2, статьи 381 УПК РФ.
Вот это незаконное выделение в отдельное производство дела Дуброва доказывает, что следствие было убеждено в моей невиновности, а то, что следствие одни и те же слова называет то статьей «Смерть России!», то статьей «О матери», является доказательством умышленной фабрикации доказательств по этому делу.
В итоге. Проведенное исследование документов доследственной проверки и материалов предварительного следствия показывает, что лица, производившие следствие и надзиравшие за ним, на самом деле были уверены, что я не совершал инкриминируемого мне преступления. И они, во-первых, сфабриковали заключения экспертов в качестве «доказательств» путем постановки экспертам заведомо незаконных вопросов, и, во-вторых, искусственно и в нарушение УПК разделили одно дело на два, чтобы создать видимость моей виновности. Но будь я действительно виновен, им не пришлось бы эти махинации делать. Не так ли?
