Не верит аксакалам «Боб», убедить их пытается: есть у вас силы великие! Главное — объединиться всем миром супротив ворога проклятого! Дескать, почтеннейшие, когда вы едины — вы непобедимы! На том и разошлись, каждая сторона при своем мнении. Тем более что речь произносил «Боб» в своей прежней манере: меланхолично бубнил под нос. Нет, не зажег он публику. Однозначно. Я, впрочем, его не виню. Еще древнекитайский мудрец Конфуций говаривал: если отстаиваешь неправое дело, то и аргументы твои будут слабы. Где ж «Бобу» было отыскать сильные аргументы…
Корреспонденты «под занавес» опять взялись что-то бормотать про «историческое событие». А я только рукой махнул.
Картина третья. Новый рабочий день. Спецназ на Хаммерах катит в следующий кишлак, на этот раз — закреплять контакты с туземцами. По крайней мере, именно так я интерпретировал для себя смысл довольно мудреного словосочетания, которым авторы фильма обозвали сию миссию: по отдельности-то все слова в нем понятны, а вместе — ну никак не «склеиваются» в разумное целое! В итоге, заморского термина так и не запомнил. Но это неважно. Скажем, приступили «береты» к выполнению операции «Ы»!
Едут по бездорожью. «Боб» объясняет, что дважды одним и тем же маршрутом пользоваться категорически нельзя: велика угроза нарваться на фугас. Между делом нам показывают подлинные кадры, снятые ранее спецназом. Вот цепочка из трех бойцов движется по обочине тропинки. Вроде бы все спокойно. Почему идут пешком — непонятно, поскольку поиском мин «береты» явно не занимаются (не заметно, по крайней мере). Так чего ж топать на «своих двоих», ежели следом сослуживцы катят на Хаммерах? Опять непонятки…
Вдруг — бабах!!! Клубы густой пыли скрывают происходящее. Но рвануло совсем близко от спецназовцев, метрах в десяти! Да, чего-чего, а пыли здесь хватает с избытком!
Спустя долю секунды из огромного клубящегося облака выскакивают два бойца, несутся к Хаммеру. Оба целы и невредимы. Третьему, говорят, не повезло: погиб. Ну, ребята дешево отделались! Похоже, что фугас был не слишком мощный: если мне не изменяет память, при подрыве правильно заложенного СВУ весом в 100 кг. от одной только взрывной волны гибнет все живое в радиусе до 30 м. И бронежилет не поможет.
«Боб» бурчит: дескать, неправильно воюют талибы. Фугасы — оружие трусов! С юмором ты, парень! Тебе здесь что — игра в американский футбол?! Ты еще вызов брось террористам: мол, выходи, подлый талиб, на честную битву! Нас десять будет, все в бронежилетах, да с винтовками снайперскими заморскими, да на Хаммерах бронированных, а ты — один, да пешочком, да в белой рубахе, да с Калашниковым нечищеным! Померяемся силами на равных!
Выйдет он, щас! Что вам талиб — полный идиот?! Фанатик-фанатиком, но не дурак же набитый! Кстати, наши ребята в Чечне почему-то не жалуются, что бандиты из НВФ, мол, «не по правилам» играют. Война есть война…
А спустя несколько секунд журналисты запускают пленку, изъятую, по-видимому, в качестве трофея. Сидящие в машине и невидимые нам командиры Талибана посылают «на подвиг» очередного смертника-добровольца. Он едет навстречу американцам, а товарищи его по радио напутствуют.
Бабах!!! На этот раз приличный был заряд, Хаммер, как видно, серьезно задело. Командиры удаляются прочь, с воодушевлением вещая, что их собрат, мол, отдал свою жизнь во имя Аллаха. Ну, называть такого добровольца трусом… Я бы не стал. Кем угодно можно назвать, но не трусом.
А представляете вот такое: «Боб», решив отомстить за погибшего, цепляет под камуфляж пару фунтов пластида, едет навстречу талибам. Дескать, сдаюсь! Они его окружают, торжествуя: попался, неверный! А «Боб»: «Да здравствует демократия! Смерть талибам!» И — р-раз за кольцо гранаты! Положил на месте пару десятков аль-каидовцев… Между прочим, экономически очень эффективно! Ну, погибнет, скажем, 200 спецназовцев, так зато потери талибов составят не менее двух-четырех тысяч! Да их столько во всем Афганистане не наберешь! За год-полтора, думаю, извели бы террор под корень, тут и войне конец …
Но я опять отвлекся. Вернемся к спецназу. Кишлак. Коммандос снова остановились на приличном от него расстоянии. Смотрят в бинокли и оптику. Долго смотрят. Кишлак пуст. «Плохой знак!» — комментирует «Боб». Вытаскивают из джипов и расставляют «матюгальники» — переносные громкоговорители. Включают запись. Корреспондентам объясняют, что мирное население просят не бояться, выходить из укрытия. Ничего плохого американцы не сделают, наоборот — привезли подарки!
Понемногу (откуда-то из зарослей кукурузы, что ли?) по одному начинают выходить женщины, подростки, старики. Вот и взрослые мужчины появились. Спецназ раздает аборигенам пластиковые пакеты. Говорят, что в них — коврики для намаза и радиоприемник, настроенный не единственную волну официального Кабула. Разумно. Коврик каждому правоверному необходим. Приемник тоже штука в хозяйстве полезная; с другой стороны — не сможешь слушать всякие «вражьи голоса», ежели вдруг посетит соблазн. Детишки изучают американцев с любопытством, но некоторое недоверие во взглядах таки проскальзывает. Взрослые — не поймешь: индифферентно смотрят. Но подарки принимают.
