После битвы у Гангута Пётр порадовал своих подданных новым парадом — уже морским. Петербург отметил первую викторию на море грохотом крепостных орудий, встречая победителей и побежденных. Впереди 3 русские галеры с отличившимися при Гангуте солдатами и матросами. За ними 10 шведских судов с плененными командами, в том числе и фрегат «Элефант»; шведские флаги были на них спущены. Над ними были подняты русские. За фрегатами следовала галера Петра и еще 2 скампавеи. Улицы юной столицы молодой Империи, украшенные арками и цветами, лентами и картинами, подчеркивали значение и суть праздника. Толпы людей высыпали на набережные приветствовать рождение Регулярного русского Флота. Суда подошли к пристани. Петр, солдаты — преображенцы, солдаты-астраханцы и пленные сошли на берег. После того, как шведские корабли были отведены на середину Невы и поставлены в том же порядке, как стояли в бою, началась вторая часть парада — сухопутная, славившая войска, разбившие шведов в Финляндии. Впереди шел отряд Преображенского полка за ним несли 6 десятков неприятельских знамен и везли 18 пушек, за трофеями маршировали две роты Астраханского полка, затем шло около полутысячи пленных матросов и солдат. После рядовых пленников маршировали две роты преображенцев, а за ними двигались пленные офицеры, последним в этой группе был контр-адмирал Эреншельд. Замыкал шествие еще один отряд преображенцев во главе с Петром. После чего праздник продолжили пиры и фейерверки.
И еще не раз в XVIII и XIX вв., а потом и в XX веке русские города встречали победоносные свои войска — сухопутные и морские, и волочились по земле плененные турецкие, шведские, французские, польские, немецкие знамена и тянулись на буксире трофейные корабли. И проводились эти праздники не ради того, чтобы солдаты носок тянули, а для того, чтобы народ знал, что есть у него Победоносные Армия и Флот, способные разгромить любого неприятеля…
НЕ В БАНТАХ ДЕЛО…
Как часто бывает, начинается спор с сути проблемы и перерастает в склоку насчет мелочей. Вот и Александр Лебединцев, который в целом правильно указывает на то, что в брежневские времена награды Родины обесценились, перескакивает на мелочи и в итоге морозит, простите, глупости. По его мнению, достаточно было ввести к орденам банты да мечи, и все было бы all right, как говорят, наши враги-англичане.
А ведь даже банты и мечи не спасли царские награды от обесценивания, и следовало бы знать, что дело не в цацках, а в том КАКОЕ ГОСУДАРСТВО и ЗА ЧТО ИХ ДАЕТ.
Скажем, при Петре Великом орден Андрея Первозванного (единственный, если не считать Ордена Иуды и его «кавалера» Мазепы) действительно давался за подвиги, достойные памяти потомства. Сам Петр получил этот орден за взятие двух шведских кораблей в устье Невы — он сам командовал шлюпочным десантом. Участники этого славного дела также получили особую медаль с надписью «Небывалое бывает».
Но потом… Потом наследники Петра повелели награждать этим орденом не только за военные подвиги и дипломатические победы, но и просто за… рождение. Орденом стали награждать ВСЕХ отпрысков мужского пола императорской фамилии по факту рождения! Вот и получается, что Суворову орден Андрея Первозванного был пожалован за блистательную победу при Фокшанах, в которой семитысячный русский корпус при поддержке 18 тысяч австрийцев разгромил 50-тысячную армию Османа-паши, а, скажем, никчемный завистник Александр I, угробивший цвет русской армии во имя «освобождения» австрияков и пруссаков от Наполеона, а бритонов — от континентальной блокады, только потому, что родился на нужной кровати!
Естественно, орден потерял цену, когда к славным именам Петра Великого, Шереметева, Суворова, Потемкина приклеилось целое стадо тупоголовых, бездарных, интриганистых великих князей. Екатерина нашла выход и учредила новый орден — Георгиевский.
Интересно свидетельство англичанина Д. Флетчера, относящееся ко времени правления сына Ивана Грозного — Федора Иоановича: ”Тому, кто отличится храбростью перед другими или окажет какую-либо особую услугу, царь посылает золотой с изображением святого Георгия на коне, который носят на рукаве или шляпе, и это почитается самой большой честью, какую только можно получить за какую бы то ни было услугу”.
За первые сто лет — с 1769 по 1869 гг. — существования ордена лишь 42 человека получили его наградные знаки 1 и 2 степеней. В 1770 году орденом Святого Георгия 1-й степени был награжден за победу при Ларге П.А. Румянцев. В числе удостоенных 1-й степени были А.Г. Орлов, Г.А. Потемкин, А.В. Суворов, М.И. Кутузов, М.Б. Барклай- де-Толли. Кавалерами ордена 2-й степени были П.С. Нахимов, Ф.Ф. Ушаков, П.И. Багратион, А.П. Ермолов, М.Д. Скобелев и другие. За всю историю российской армии и флота полными кавалерами ордена стали лишь четверо: М.И. Кутузов, М.Б. Барклай-де-Толли, И.Ф. Паскевич и И.И. Дибич. Для награждения рядовых чинов в 1807 году был учрежден знак отличия военного ордена Святого Георгия. В его статусе указывалось: “Он приобретается только в поле сражения, при обороне крепостей и в битвах морских. Им награждаются только те из низших воинских чинов, которые, служа в сухопутных и морских русских войсках, действительно выкажут свою отменную храбрость в борьбе с неприятелем”. Орден № 1 получил унтер — офицер Кавалергардского полка Егор Иванович Митюхин, отличившийся в бою с французами под Фридландом 2 июня 1807 года. В 1856 году он был подразделен, как и офицерский Георгий, на 4 степени. В том же году полными георгиевскими кавалерами стали 151 человек. Полными георгиевскими кавалерами были С.М. Буденный, В.И. Чапаев. Полный Георгиевский кавалер К.И. Недорубов был в Великую Отечественную войну удостоен и звания Героя Советского Союза.
