Пробег-то машин резко спал! Если в 1980-е годы таксист при плане 50 рублей в день и действенной системе контроля — от ГАИ до народного — должен был крутиться как заводной, то теперь, когда нет ни ОБХСС, ни народного контроля, оказалось выгодным зарабатывать те же деньги другим путём, снижая километраж. Потому машины гораздо больше, чем раньше, простаивают. Меньше езды — дешевле бензин.
Допустим, 180 рублей стоит одна поездка. Кажется, при наличии свободных машин таксисты должны бы соглашаться на поездку за меньшие деньги, но они этого не делают. Спрос-то на такси также имеет предел, и снижать цену убыточно. Если есть потребность у населения совершить в день 100 поездок из Ново-Синькова в Дмитров, то стоимость этого рынка 18 тысяч рублей. Если работают 10 таксистов, то доход каждого в среднем 1 800 рублей в день. Если работают 20 таксистов, то доход каждого в среднем 900 рублей в день. Если их полку ещё прибудет, доходность промысла упадёт.
Поэтому рынок саморегулируется, хотя и несколько криминально.
Во-первых, водителям легче сговориться и держать цену на приемлемом уровне, зарабатывая свой минимум. Пример такого саморегулирования показан ещё в «Кубанских казаках», где на ярмарке председателей колхозов спрашивали: «Казаки, какую цену на арбузы держать нынче будем?». Ну и наши современники не отстают от предков, а даже и обгоняют (всё-таки прогресс). Чем больше водителей, тем выше они будут подымать цены из-за уменьшения востребованности своей индивидуальной услуги, стремясь подстраховаться на случай малого количества седоков или их полного отсутствия. Грубо говоря, они нас обдирают. Часть оплаты идёт лишь за тот факт, что они, водители, есть и их много. Чем будет больше, тем нужно будет больше доплачивать.
Во-вторых, корифеи рынка извоза всё же крайне неохотно впускают неофитов в свой круг. Хотелось бы им сузить его до минимума, поэтому тяга к монополизации налицо. Есть здесь и свои бугры, и свои шестёрки. Свои драмы и трагедии.
Конечно, такая мафиозно-клановая организация услуг с рынком из учебников имеет немного общего, но где в России вы увидите идеальный случай рынка?
И так везде. Дмитровский район — всего лишь частный случай, хороший пример. Увеличивать цены можно довольно сильно. «Всё равно ездить будут», — говорят таксисты. Не нравится — езди на автобусе или ходи пешком.
И так — во всех сферах, как сервисных, так и производительных. Всё равно кушать, одеваться, развлекаться надо. «Пипл всё схавает».
И цены растут и расти будут. Пока хавает пипл.
Скандальные дела Буданова, Ульмана, Аракчеева и других военнослужащих, обвиняемых в преступлениях против гордых вайнахских народов, подавляющее большинство россиян оставило совершенно равнодушными. Слишком далека от них Чечня, а сражающиеся на ее территории родственники и друзья, которым могут пришить военные преступления, есть не у многих.
Тем временем у вайнахов разгорелся аппетит. Не получив отпора, они решили попробовать на зуб человека, никогда не воевавшего в Чечне, не служившего в армии и вообще пальцем не тронувшего ни одного чеченца или ингуша. Петербургский историк Игорь Пыхалов всего лишь опубликовал ряд статей, не лучшим образом рисующих их роль в сражениях Второй мировой войны.
Цифры, приведенные Пыхаловым, выглядят весьма внушительно. Только с 1941-го по 1944 год антиправительственные вооруженные формирования Чечено-Ингушетии потеряли в боях с Красной Армией 4532 человека убитыми и пленными. В то же время среди погибших, пропавших без вести и попавших в плен на фронте чеченцев с ингушами имеется лишь 2,3 тысячи, то есть вдвое меньше.
На самом деле соотношение ещё более впечатляющее. Отряды чеченских боевиков несли потери и в 1940-м, и в 1945-м, а среди безвозвратных потерь чечено-ингушских красноармейцев немало перешедших на сторону Германии. Вот и получилось, что вайнахов в Красной Армии, даже по официальным данным, погибло в пять раз меньше, чем куда менее многочисленных осетин. Да и как могло быть по-другому, если из 70 тысяч ингушей и чеченцев призывного возраста, подлежащих отправке на фронт, только за три первых года войны уклонились от призыва либо дезертировали 62 571 человек?
Опровергать вытащенные из архивов цифры Пыхалова нечем, и чечено-ингушская общественность воззвала к прокуратуре. Первым настучал на Игоря Васильевича, а заодно и на меня грешного, бывший министр здравоохранения Ингушетии Хамзат Цокиев. Донос поддержало Большое Жюри Союза Журналистов, а экспертное заключение о попадалове нас под 282 статью УК РФ составил знатный негровед Николай Гиренко. Силы были привлечены изрядные, но операция сорвалась. Петербургская прокуратура оказалась менее кровожадной, чем демократическая общественность, и пустила ингушско-демократическую цидульку в сортир.
Не добился успеха на нелегкой ниве стукачества и главный чеченский правозащитник Нурди Нухажиев. Уполномоченный по правам человека, именуемого Рамзаном Кадыровым, потребовал вмешательства сразу Генеральной прокуратуры, но не подкрепил свой вопль письменным доносом, и его слова растворились в стратосфере. Потому что Нухажиев, хоть и при Кадырове, однако, не Кадыров. Рамзан процедил сквозь зубы насчет несоответствия приговоров Ульману и Аракчееву воле чеченского народа, и российская Фемида немедленно подставила ему свой немытый орган. Подручным, пусть и принадлежащим к избранным вайнахским народам такое пока не по чину.
