20 лет дипломатической борьбы - [117]

– Я не верю в непобедимость немецких армий.

Говоря это, он пристально смотрит на очень известного немца, сидящего в третьем ряду партера.

Дафф Купер бросает фразу:

– Отныне Франция и Англия должны образовать самый тесный и самый прочный союз, какой когда-либо видел мир.

Андре Давид с беспокойством отвечает:

– Увы, это уже не помешает тому, чтобы пробил роковой час.

* * *

Вечером германское посольство устраивает грандиозный прием в честь Риббентропа.

Приглашен так называемый «весь Париж». Министры-евреи получили свои пригласительные билеты только в 6 часов вечера, тогда как прием назначен на 8 часов!

Все же приглашения были разосланы довольно широкому кругу лиц. Многие спрашивают друг друга по телефону:

– Я думаю, вы не пойдете на прием в посольство Германии?

– Конечно, нет, – отвечают многие депутаты.

Однако в тот вечер почти все они были там! Некоторые со смущенным видом объясняют:

– Правительство просило меня по долгу службы пойти сегодня вечером в германское посольство…

Однако имеет место и несколько резких отказов.

– Я не понял приглашения, так как оно было написано на немецком языке, – отвечает греческий посол Политис.

– Я прошу извинения, но я пригласила к себе на обед господина Осуского, посланника Чехословакии, – сообщает по телефону Жаклина Патенотр германскому послу, который часто спрашивает ее: «Но почему же вы никогда не приглашаете меня?» – на что она отвечает: «Потому что всякий раз, как я хочу это сделать, мой обед отменяется в связи с очередной аннексией вашим правительством какой-нибудь европейской страны».

Что сказать о меню?

Пражский окорок… Страсбургский паштет из гусиной печенки.

Ведущая пресса поет дифирамбы политике франко-германского сближения, которая, по ее словам, «открывает для Франции радужные перспективы в Европе». Но она хранит молчание о проекте франко-германского соглашения по вопросам печати, в соответствии с которым должна быть установлена система цензуры, «распространяющаяся на все то, что может обострить отношения между двумя странами».

* * *

На другой день Риббентроп возвращается в Берлин. Два часа спустя все высшие чиновники получают следующий циркуляр: «Соглашение с Францией только что подписано. Мы требуем, чтобы вы позаботились о том, чтобы народ не стал предаваться иллюзиям о мире. Мы рассчитываем на вас в том, чтобы держать в напряжении все силы, дабы рейх мог быть готовым к любой возможной ситуации: к конфликтам, которые могут быть порождены экспансионистскими действиями Германии на Востоке; к конфликтам, которые могли бы возникнуть в связи с необходимостью для Германии оказать поддержку итальянским притязаниям в Северной Африке!»

Глава 33. Гитлер в Градчанах

Мандель и франко-англо-германское совещание. – «Поступайте как хотите, но так, чтобы Мюнхенское соглашение не ставилось под вопрос». – Женева без Литвинова. – Испания – первое поле битвы во Второй мировой войне, которая неотвратимо надвигается. – Муки президента Гаха. – Даладье в бешенстве. – «Вы, проходящие мимо, скажите, есть ли скорбь, подобная моей?» – Мадам Лебрен и «Кохинор». – Последняя капля воды подобна остальным, однако именно она переполняет чашу. – В Париже царит пораженчество. – Геринг – мягкий человек. – Самоубийство на Эйфелевой башне. – Большой прием в польском посольстве. – 14 июля на площади Этуалъ. – Русские не питают больше доверия к нам.

Пятнадцатого декабря 1938 года в 8 часов вечера в министерстве колоний в кабинете Жоржа Манделя.

Входит министр морского флота Сезар Кампинки.

– Что происходит в палате? – спрашивает его Жорж Мандель.

– На заседании – ничего. Но нам сообщили, что на совещании, которое имеет место в Мюнхене, по вопросу об установлении международных гарантий для Чехословакии, – рассказывает Кампинки, – ни Кэ д’Орсэ, ни Форин офис не оказывают немцам серьезного сопротивления!! Совершенно очевидно, что… министры, которые сейчас побуждают свои парламенты приветствовать их за то, что они якобы сумели сохранить мир, не дают достаточно твердых инструкций своим послам. Вот почему Риббентроп с такой наглостью руководит переговорами. «Ну хорошо, – отвечает он послам Франции и Англии, – если вы настаиваете, я поговорю об этом с фюрером, и он поставит под вопрос Мюнхенское соглашение».

Жорж Мандель замыкается в суровом молчании.

Кампинки продолжает:

– На днях, по-видимому, было много телефонных звонков от французских дипломатов, требовавших инструкций. Кто-то с Кэ д’Орсэ был как раз на заседании. Он вышел и ответил от имени своего вышестоящего начальника: «Поступайте как хотите, но только так, чтобы Мюнхенское соглашение не ставилось больше под вопрос».

С безмерной горечью Жорж Мандель то с сарказмом, то с глубокой скорбью говорит:

– Вместо того чтобы неустанно прилагать все свои силы для преобразования франко-русского политического пакта в военное соглашение, вместо того чтобы вплотную заняться перевооружением страны, наше правительство дает поистине образец постоянной несогласованности и полнейшей нерешительности. Разве можно сказать сегодня с уверенностью, будет ли наконец Франция проводить политику сопротивления или, наоборот, безропотно решится на отход в колонии, что так усиленно проповедуется в некоторых кругах.