20 000 лье под водой - [60]

Термометр показывал, что температура воды за бортом полтора градуса ниже нуля. Немо быстро прошел в камбуз, где были установлены аппараты для превращения морской воды в питьевую. В их емкости накачали воду, и вся мощь электрических батарей «Наутилуса» устремилась в змеевики аппаратов. Через несколько минут вода закипела, ее откачали за борт, снова заправили емкости, и все повторилось.

Через три часа внешний термометр показал, что температура за бортом выросла почти на градус.

– Это успех! – сказал я капитану.

– И я так думаю, – отозвался Немо. – По крайней мере нас не раздавит до того, как мы задохнемся.

За ночь температура воды поднялась до нуля, и угроза вмерзнуть в лед отпала.

На следующий день были вырублены уже шесть метров льда. Оставалось четыре, но для этого требовалось еще сорок восемь часов работы. Остатки сжатого воздуха были необходимы для скафандров, и обновлять воздух в жилых помещениях стало невозможно.

Невыносимая тяжесть во всем теле угнетала меня. От постоянной зевоты сводило челюсти. Легкие судорожно работали, сердце билось редко, с мучительными усилиями. Мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание.

Почти все, кто возвращался на судно после работы, лежали пластом.

Зато с какой поспешностью мы облачались в скафандры, когда наступала наша смена! Животворный воздух вливался в наши легкие! Мы дышали, и никакая, даже самая тяжелая работа не могла омрачить этого счастья. Но едва смена заканчивалась, каждый передавал резервуар товарищу, чтобы влить в него жизнь, а сам возвращался в отравленную атмосферу корабля.

В тот день работа шла с особым напряжением, и к его исходу нам оставалось вынуть всего два метра льда из гигантской выемки. Какие-то два метра отделяли нас от открытого моря!

Вернувшись на борт, я почувствовал, что дышать совсем нечем. К беспрестанной головной боли добавилось головокружение, мы передвигались словно пьяные. Впереди нас ждала только смерть от отравления углекислым газом.

Видя все это, капитан Немо решился на отчаянный шаг – попытаться проломить тяжестью судна эти оставшиеся два метра льда, к тому же во многих местах пробуравленного зондами. В отличие от нас, он сохранял хладнокровие и энергию, подавляя физические страдания железной волей.

По его приказанию корабль слегка приподнялся над дном нашей темницы и встал над выемкой во льду, в точности повторявшей его очертания. Затем балластные резервуары были максимально быстро заполнены забортной водой. «Наутилус» стремительно пошел вниз, став тяжелее сразу на сотню тонн, и ударился о дно выемки.

Мы замерли, вслушиваясь. Наконец до наших ушей донеслось негромкое потрескивание где-то внизу. Внезапно лед обрушился со странным звуком, похожим на звук разрываемого листа плотной бумаги, и «Наутилус» буквально провалился в бездну.

– Есть! – только и прошептал Консель.

«Наутилус» несся вниз, словно пушечное ядро. Его насосы стремительно освобождали резервуары от лишней воды, и вскоре падение замедлилось. Еще несколько мгновений – и манометр показал, что мы медленно всплываем. Послышался гул двигателей, стальной корпус задрожал, и вскоре судно уже мчалось на север полным ходом.

Но сколько продлится наше плавание под ледовыми полями?

Распростершись на диване в библиотеке, я задыхался. Как мне потом рассказывали, лицо мое побагровело, губы сделались лиловыми; время от времени я терял сознание, проваливаясь в черноту. Мускулы не слушались меня. Я понимал, что умираю…

Вдруг несколько глотков чистого воздуха омыли мои легкие. Неужели мы на поверхности моря и все позади?

Но нет! Это Нед и Консель, жертвуя собой, отдали мне частицу того, что оставалось в баллонах одного из водолазных аппаратов. Я хотел оттолкнуть шланг, но они удержали мои руки, и в течение нескольких минут я мог дышать по-настоящему.

Я перевел взгляд на часы: близился полдень 28 марта. «Наутилус» шел с невероятной скоростью – сорок миль в час – и словно ввинчивался в толщу океана. Судя по показаниям манометра, мы находились всего в шести метрах от поверхности. Самое обычное ледовое поле отделяло нас от благословенного воздуха!

Но разве нельзя попытаться его пробить? Во всяком случае «Наутилус» готовился это сделать: я почувствовал, что он принимает наклонное положение – опускалась корма и поднимался его могучий таран. Затем, дав полный ход, судно ринулось на ледовое поле снизу, подобно гигантскому нарвалу. Удар, еще удар, отступление… И наконец последним, самым отчаянным броском «Наутилус» вырвался на поверхность, расколов многолетний лед и продавив его снизу своей массой.

В то же мгновение распахнулись все люки, и потоки хрустально чистого морского воздуха ворвались в недра «Наутилуса».

17 От мыса Горн до Амазонки

Неизвестно, как я оказался на палубе. Возможно, меня перенес туда Нед Ленд. Так или иначе, но мои легкие снова и снова наполнялись животворящим воздухом моря. Я дышал полной грудью!

Силы возвращались к нам с каждой минутой. Я наконец– то смог оглядеться – и был поражен тем, что на палубе «Наутилуса» в эту минуту находились только мы трое. Загадочный экипаж судна и сам его капитан, по-видимому, довольствовались тем воздухом, который циркулировал внутри.