2 миллиона километров до любви - [32]

Я начал злоупотреблять алкоголем. В день я выпивал по литру вина, а зачастую и больше. Я ездил в Италию, чтобы там подешевле закупать спиртное. Трезвым я практически не бывал. Стоило чуть-чуть развеяться опьянению, как снова накатывала депрессия. Тогда я опять тянулся к бутылке и принимал очередную «дозу лекарства».

«Может, всеобщая глупость (в том числе и моя) — это и есть то, что роднит все человечество, порождая „космическое единство“?» — думал я. И приходил в ярость от одной мысли о том, что мир несправедлив, все рвутся к власти, финансисты правят людьми, банки заменили собой церкви. Люди ссорятся по пустякам, даже в тихой деревне, где я жил, слухи и сплетни разрушали отношения между жителями.

Но больше всего я злился на самого себя. Спиртное, потребляемое в огромных количествах, рано или поздно убило бы меня. Тело, с которым я обращался неласково, начало мстить. Я постоянно чувствовал слабость и недомогание.

Надо сказать, что в это время я не был абсолютно одинок. Но любые отношения сводились к манипуляции и потребительству. Я залавливал жертву в сети, а затем начинал с ней играть, не давая покоя. Это превратилось в своего рода зависимость. Я стал колесить по Европе, посещая злачные места и дискотеки от Гамбурга до Ибицы. Мне хотелось доказать всем, что я — могущественный соблазнитель, способный разбить любое сердце. Это устремление стало для меня наркотиком: достижение цели придавало жизни смысл и удерживало от последнего шага — от пули в висок. Я жил за чужой счет, подпитывался чужой энергией, после чего безжалостно бросал свою жертву. Продолжая действовать как самопровозглашенный гуру, я старался лишить человека воли, чтобы принимать решения за него. Теперь-то я осознаю, что действовал так же, как тот развратный священник, подвергший меня насилию двумя десятилетиями ранее.

Беспокойный, терзаемый страстями, я вечно был в бегах, перемещаясь от одного источника наслаждения к другому, шатаясь по ночным клубам, пляжам, барам, где обычно собиралось много молодежи. Я изображал из себя мудреца, но приносил тем, кто мне верил, лишь страдания и разочарования. При этом не было вокруг человека несчастнее меня самого.

К тому моменту стало ясно, что я уже никогда не вернусь в буддийский монастырь в лесах Азии.

Мой скепсис и цинизм в отношении всех религий и религиозных организаций подпитывался не только разочарованием в буддизме, но и личным опытом взаимодействия с последователями популярных на Западе верований и культов. Я неплохо знал, как устроено сообщество кришнаитов, так как посещал их европейскую штаб-квартиру неподалеку от Франкфурта. С главой их отделения в Европе, индийцем, мы вместе учились в Гамбурге и были довольно близкими друзьями. И во Франкфурте, и во всемирном центре кришнаизма в Калькутте я убедился, что все это детские игры, которые не могут удовлетворить запросов серьезных взрослых людей. Так называемая Церковь сайентологов с ее особой манерой шпионить за своими членами и внушительными металлическими кофрами для сбора пожертвований выглядела солиднее. Такой же лихой бизнес-подход демонстрировали в Церкви объединения, основанной преподобным Муном в Южной Корее. На некоторое время я заинтересовался гуру Бхагаваном Шри Раджнишом (Ошо), когда тот был особо знаменит в Европе и Америке.

Этот инфантильный увалень заявлял, что является воплощением Бога на земле. Более пристальное знакомство с его учением показало, что один из секретов его привлекательности — проповедуемая им сексуальная свобода.

В общем, все религиозные движения, с которыми я знакомился, вызывали у меня скепсис. Я прекрасно видел, что для их основателей и руководителей это была возможность получить в том или ином виде деньги, власть и секс. И тут дьявол разбудил во мне воспоминания о том необычайном опыте, который я пережил в Мексике, когда обучался у местного колдуна некоторым его трюкам. Я решил вернуться в Латинскую Америку, чтобы заново попытаться проникнуть в оккультные секреты тамошних шаманов. Я почему-то уверился — мне необходимо туда поехать, чтобы выкарабкаться.

Я уже знал, какие чудеса способны творить магические ритуалы выходцев из Африки. Они позволяли впадать в экстаз и наблюдать паранормальные явления. Мне доводилось участвовать в погружающих в транс танцах, дающих возможность шаману подчинять себе людей, в том числе соблазнять женщин. В душе моей снова поселилась надежда на обретение новых способностей. Я приготовился лететь в Перу.

Незадолго до отъезда меня неожиданно навестила Урсула, предыдущие пятнадцать лет часто служившая мне путеводной звездой. Она приехала в швейцарскую деревушку, где я коротал дни один, мрачный и унылый, в окружении бутылок с разными спиртными напитками. Урсула явилась ко мне уже не в буддийской коричневой робе, а в белом сари. Теперь она вовсе не выглядела изможденной. Некоторое время назад она очень похудела на скудной монастырской диете, но сейчас вернулась к своему обычному весу и выглядела прекрасно. С первого взгляда я понял, что жизнь ее переменилась. Она всегда тепло и приветливо улыбалась людям, но теперь лицо ее просто сияло!