2-герой-2 - [24]

– Эйно, мадам смотрит как раз очень широко, на самом разрыве штанов, – очень серьезно сказал Баймурзин. – Вы мыслите, как специалист. А она мыслит, как женщина. Не перебивайте, мадам, раз уж вы нас вербуете. Дайте договорить. Я вполне понимаю мадам Хелен, Эйно. Проблема не в целесообразности, а в этике, и, как совершенно правильно мадам думает, в статусе Странной планеты.

– Слушай меня, Волчара, – сказала Ларкин. – Ты пропустил со своей релаксацией, что меня вызывают на Столицу. С отчетом. Раз. У меня, на моем корабле, торчат казаки Сухоручко, и, судя по всему, собираются торчать и впредь. Два. И удалить их со "Стратокастера" у меня нет никаких оснований. Три. Полным ходом, вопреки всем оперативным резонам, но по моему распоряжению готовится массовое вторжение в Пыльный Мешок. Кто-нибудь, где-нибудь слышал о цели миссии? Что это? Спасательная операция? Или профилактическая очистка пространства «Погоста» до глубины вакуума 0,9? Это был вопрос, на который отвечу я. Я не знаю, поскольку у меня имеется приказ Сухоручки об организации вторжения и о привлечении к операции казачьих частей регулярного флота Министерства Обороны. А мой милый Ёся со вчерашнего дня – исполняющий обязанности Министра Обороны СМГ. Это ты тоже пропустил, Директор, сынок. И я сильно сомневаюсь, что в состав армады вторжения войдет хотя бы один пассажирский транспорт для эвакуации людей со Странной.

Пауза.

– Далее. Я улетаю на Столицу одиннадцатого, через полторы недели. С Президентом и остальными встречаюсь числа 12, 13, 14. Не знаю, как там пойдет… Чандрагупта, все-таки считает себя эпигоном Ганди… очки нацепил… Возможно, хотя вероятность мала, мне удастся что-то ему доказать. Вряд ли. Все дело в том, что меня ест Сухоручко. Он – умница, он видит, насколько я всерьез и к сердцу принимаю войну. А теперь он видит, что – спасибо Маллигану и Какалову, – у меня появилась возможность открыть проход на Ту Сторону, и нанести контратаку. И я хочу это сделать. И я обладаю опытом, средствами и людьми. Шансы я сама оцениваю как шестьдесят за меня. В любом случае – войне конец, не сегодня, так завтра. Вопрос. Кем я буду после конца войны?

– О, – сказал Нурминен, представив себе. – Авторитетная вы будете женщина. Так, Хелен, все, вы меня завербовали.

– Меня убьют, ребята, – сказала Хелен Джей. – Через несколько дней. Я не смогу закончить войну. Война вообще не будет никогда закончена.

Такого не ожидал даже Баймурзин.

– Это просто, как трусы за рупь десять, – продолжала Хелен Джей. Казалось, она испытывает удовольствие от своих слов. – Вчера я была полезна, как аспирин от мигрени. Но завтра я превращаюсь уже в сыворотку против очень, очень полезной болезни, – помнишь, Эйно, сынок, что я тебе говорила? О такой войне, как моя, цивилизация Галактики могла только мечтать… Необременительная, локальная и в высшей степени консолидирующая. В Галактике военное положение, к которому все привыкли и считают нормальным порядком вещей, полноценная демократия невозможна, и это святая правда, поскольку больной организм нельзя подвергать тренировкам, готовя его к Олимпийским Играм. Поди плохо! Но мне плохо, и в этом все дело. И я сильна, и это для меня – смертельно. Меня убьют в ближайшее время. Ксавериус мне это рассчитал с единичной вероятностью. Почти стопроцентно. Слушайте меня, вы, двое: если после аудиенции у Чандрагупты меня отправят в отпуск – я уже мертва. Меня не спасти никак. Так что – пока – считаем мою поездку разведкой боем, без обратного билета. Это приказ, – так считать. Переваривайте, у вас две минуты.

– Продолжайте, Хелен, – сказал Баймурзин, переглянувшись с Нурминеном.

– Очень хорошо, – одобрительно сказала Ларкин. – Вопрос. Что делать вам, сироткам?

Пауза.

– Плохо. Ответ: ребята, как там пойдет дальше у вас, я не знаю, но я хочу, чтобы вы сделали все для спасения населения Странной. Видимо, это возможно только одним способом: нужно вернуть планету туда, откуда ее взяли.

Пауза.

– Поэтому: вы, Волчара и Баймурзин, вам говорю: "СТРАУС НА АСФАЛЬТЕ"! Вы немедленно исчезаете. Я абсолютно убеждена, это и к гадалке не ходи, что после того, как меня убьют, Аякс будет ликвидирован, тем, или иным способом. В конце концов, на Жмеринку люди набирались именно по принципу инстинктивной независимости этики от руководящей роли государства. Девяносто шесть процентов жмеринцев – преступники, с замороженными моей властью уголовными делами. Я – гарант их неприкосновенности. Дети мои они не за страх, вы, Эйно и Сагат, знаете, что суть Аякса не в страхе. Но я исчезну, и объявить Аякс вне закона можно мгновенно. Поэтому, приказ: моментально после моей смерти по всем коммуникаторам всех моих должен пройти приказ "СТРАУС НА АСФАЛЬТЕ". И тогда закон и устав у них будет только один – любимый и родной Директор Школы. Ты, Эйно, мальчик. Естественно, это касается только жмеринцев. Ректору Большой Школы я не доверяю. Слишком умен.

Пауза.

– Я не знаю, как вы сможете использовать ребят. Поэтому, приоритета, данного мною группе Маллигана я не отменяю. Я его подтверждаю, Эйно, что бы ты не говорил. Я ставлю на них, Эйно. Они ещё дети малые, но… черт, ну нравится мне понятие "Герой" – и все тут! Ты, Эйно, и вы, Сагат, – вам без Быка и Призрака – никак.