1991. Заговор? Переворот? Революция? - [53]

К восьми вечера Янаев появился у Павлова. Там уже находились Крючков, Язов, Ачалов и новое лицо — министр внутренних дел Борис Карлович Пуго. Министр не знал о готовящемся заговоре, потому что находился в отпуске. С женой, невесткой и внучкой отдыхал в крымском санатории «Южный», совсем рядом с Форосом.

В «Южном» находился и тогдашний секретарь ЦК КПСС (и будущий президент Молдавии) Петр Кирилович Лучинский:

«Компания подобралась замечательная: член Совета безопасности Евгений Примаков с внуком, министр внутренних дел Пуго с женой, невесткой и внучкой… Утром 19 августа жена включила радио, и мы не поверили своим ушам: государственный комитет по чрезвычайному положению берет на себя всю полноту власти!..

Среди членов ГКЧП назвали Бориса Пуго. Но ведь еще вчера утром мы всей своей пляжной компанией провожали его с семейством в Москву. Пригубили по рюмке, пожелали удачной дороги. На прощание невестка Пуго и Рафик Нишанов, председатель Совета Национальностей, нас всех сфотографировали. Моему сыну Кириллу тоже потребовалось срочно в Москву, и я попросил Бориса Карловича прихватить его, если можно, с собой. Он с радостью согласился. Самолет Ту-134, служебный спецрейс, мест на всех хватит.

В полете, как рассказывал позже Кирилл, перекусили. Министр пригласил к столу людей из охраны. Немного выпили, шутили… Валентина Ивановна, жена его, также чувствовала себя неплохо.

До сих пор не верю, что Пуго был заговорщиком. Две последних недели перед выступлением Янаева и компании мы были вместе. Борис Карлович, человек исключительной деликатности и добросердечия, был спокоен, приветлив, весел. Озабоченным я увидел его лишь в тот момент, когда немного занемогла жена. Но через несколько дней она поправилась, и лицо генерала вновь засияло мягкой улыбкой».

Борис Пуго не догулял отпуск и в одиннадцать утра 18 августа вылетел в Москву. Но не из-за путча. Он собирался навестить родственников в Риге, однако жена уговорила пригласить их в Москву. В половине второго Пуго был в столице, через полтора часа приехал на служебную дачу в поселке Усово. Тут его и застиг роковой звонок.

Невестка предложила взять трубку и сказать, что Бориса Карловича нет. Пуго улыбнулся и, к своему несчастью, отказался от предложения, которое, возможно, спасло бы жизнь ему и жене. Звонил Крючков.

Поговорив с ним, Пуго слукавил, объяснив семье:

— Крючков говорит, что началась гражданская война в Нагорном Карабахе. Я должен ехать.

Пуго отправился к Язову в министерство обороны, куда приехал и Крючков. Они ввели Бориса Карловича в курс дела.

Тот сразу сказал:

— Я с вами.

Маршал Язов потом рассказывал следователям, что удивился готовности Пуго присоединиться к ГКЧП:

— Я вам честно говорю, что за осторожность, за нерешительность, за уход от ответственности я его не уважал, была к нему антипатия. Мне показалось странным, что Пуго приехал и не возражает.

Уже после самоубийства Бориса Карловича его сын Вадим говорил следователям:

— Я помню разговор, который состоялся задолго до августовских событий. Отец мне тогда говорил, что ни при каких обстоятельствах не станет путчистом, употребив именно это слово. Он сказал, что это было бы предательство в первую очередь по отношению к президенту…

Борис Карлович входил в узкий круг тех, кому Горбачев полностью доверял. Михаил Сергеевич включил его в Совет безопасности — этот орган фактически заменил уже безвластное политбюро. Пуго, как Крючков и Язов, имел право позвонить президенту в любое время на дачу, что другим Горбачев категорически запрещал — не любил, когда беспокоили в нерабочее время.

Министр внутренних дел отправил своего первого заместителя генерал-полковника Ивана Федоровича Шилова в КГБ, где Грушко ставил силовым ведомствам задачи в условиях чрезвычайного положения.

А к собравшимся в Кремле присоединился Янаев. И тут Крючкову прямо из самолета позвонили те, кто летал на Форос к Горбачеву. Доложили, что договориться с президентом не удалось. Но остановиться они уже не могли! Раз Горбачев отказался действовать вместе с ними, решили объявить его больным и распорядились подготовить медицинское заключение.

Янаев поинтересовался:

— Что же все-таки с Михаилом Сергеевичем?

Собравшаяся в Кремле компания не воспринимала вице-президента всерьез, поэтому ответили ему резковато:

— А тебе-то что? Мы же не врачи. Болен. Да и какая теперь разница? Страну нужно спасать.

Болдин внятно объяснил:

— Нам с вами теперь назад дороги нет.

Янаев подписал указ о том, что вступил в должность президента.

Вице-президент Геннадий Иванович Янаев, премьер-министр Валентин Сергеевич Павлов и заместитель председателя Совета обороны Олег Дмитриевич Бакланов подписали «Заявление Советского руководства». Там говорилось, что Горбачев по состоянию здоровья не может исполнять свои обязанности и передает их Янаеву, в отдельных местностях СССР вводится чрезвычайное положение сроком на шесть месяцев и для управления страной создается Государственный комитет по чрезвычайному положению.

С Валдая прилетел Лукьянов.

Он не стал задавать пустые вопросы о самочувствии Горбачева, который искренне считал его своим другом: