1985-й - [4]

Я хорошо помню эту сцену. Сколько раз я видел ее во сне и пытался что-то сказать, но голоса не было. Вот и сейчас, испугавшись, что опять пропадет голос, я просто оторвал голову от Иркиных волос, взял ее лицо в ладони и молча кивнул.

* * *

Дождь за окном. Этой зимой почему-то все время идет этот дождь, какой-то особенно мокрый, видимо, доставшийся Нью-Йорку в наследство от его английского предка. За окном 2000-й год. У меня 40-летие. И все вроде в порядке. С Иркой, конечно, уже нет той безумной любви, но уживаемся, ничего, попритерлись за 15 лет. Я так подозреваю, что у нее кто-то есть. Так, ничего серьезного, просто «для здоровья», как выражается ее лучшая подруга. Я тоже пару своих быстротечных романов на стороне не рекламирую. Ирина у меня личность целеустремленная, хваткая. Карьеру делает не хуже моей, а то и лучше.

В принципе, я, конечно, тоже стою на ногах. Работаю в крупной фирме. Правда, в маленьком отдаленном филиале, но кому же я про это расскажу? А на визитке только название компании. Нет, правильно я сделал, что удрал из России тогда, в 1985-ом. Те, кто потом приехали, ох как им досталось. Нам, конечно, тоже не сахар, но значительно легче.

Тогда почему же я все время вспоминаю Светины глаза? Ничего мне не ответила, когда я сказал, что уезжаю. Только посмотрела. И ведь понял ты все тогда, сразу же все понял. Что не надо никуда бежать, не надо счастье свое искать где-то, когда вот оно, рядом. Руку только протяни, и будет у тебя и тепло и любовь, и будет у тебя настоящая жизнь, а не эта бесконечная гонка. Понял, все ведь понял, но не сделал ничего, не протянул руку, а пошел как под гипнозом за Иркой, открывать и покорять Америку.

Открыл. Покорил. А дальше что? Почему все время тянет назад? Причем ведь не просто в Москву, нет. Это как раз пожалуйста, выпиши чек, и лети себе на здоровье, только таможенникам успевай отстегивать. Так нет. Тянет меня в Москву 1985-го года, когда смотрела на меня Света, молча смотрела. И ничего мне уже не надо в такие минуты, только отпустите меня назад, туда, в 1985-й, и дайте возможность постоять с ней вот так, молча, и понять наконец ее взгляд, и вот так же молча, одним только взглядом, ответить ей, чтоб и она поняла.

Господи, дьявол, ну кто-нибудь, помогите!

Дьявол? А что если действительно попробовать…

* * *

За окном висит пыльная мгла. В этих местах она называется хамсин, что означает «пыльная буря». Никак не могу этого понять. Буря — это сильный ветер. А здесь в воздухе висит мельчайшая пыль при полном штиле, и ни туда, ни сюда. Кондиционер охрип от напряжения, гоняя остатки чистого воздуха из одной комнаты в другую, по наглухо, как подводная лодка, задраенной квартире. Удивляюсь, как точно и достоверно сумел описать Булгаков ту сцену в Иерусалиме. Да в такой хамсин, да с разыгравшейся мигренью, кого угодно на крест пошлешь. Сам повесишься, чтобы не видеть эту бордово-оранжевую мглу за окном. Земля это вообще или уже Марс? Разгулялась нынче погодка.

И как это Аркадий сумел уговорить меня тогда, в 1985-м, приехать сюда? Ирка чуть ли не волоком тащила в Нью-Йорк, вон какая недавно приезжала. Вся из себя, и муж при ней собачонкой бегает. Света, та ничего не говорила, просто ждала, надеялась до последнего, что не брошу, не уеду. Тоже сейчас неплохо устроилась, ну, лаются с мужем по вечерам, а чем там еще заниматься по вечерам — у них, говорят, из дома, как стемнеет, страшно выйти.

И вроде все есть, карьера, семья. А вот тянет, тянет вернуться в 1985-й год, что-то, видимо, я не так сделал тогда. Вот бы вернуться, разобраться. Помог бы кто, и я тогда брошу все и вернусь.

май 2002