1984, или Повесть о первой-первой любви - [18]

 

И, мнится, с ужасом читал

Над их бровями надпись ада

"Оставь надежду навсегда"!

 

Я стал много читать этим летом 1984 года.

Четвёртый курс я начал с одной лишь целью в жизни- выучиться, наконец, и получить диплом. Цель эта на фоне моей огромной, позорной, увечной девственности казалась ничтожной, ненужной, микроскопической, но, по крайней мере, достижимой, даже на простой инерции трёх первых курсов.

"Женщина-просто порождение дьявола. Абсолютное зло. И ничего больше. Отсель накладываю на себя эпитимью..."

Этим утром моя эпитимья, однако, дала хорошую трещину. Я шагал по переулкам под проливным дождём и никак не мог смахнуть с экрана внутреннего взора эти две ножки, две подколенные ямочки в разрезах коричневой юбочки, две струнки ахилловых сухожилий, две розовые пяточки в туфельках без задников, исчезнувшие за дверцей "Лады". Сердце моё больно-больно стиснуло.

 

Чей серп на тебя нацелится,

Срежет росток?

На которой плантации мельница

Сотрёт тебя в порошок?

 

А время бежало, бежало рекою, стирая года...

 

Я внезапно огляделся. Вовсю шёл дождь. "Ты клинический дурак, Белошвейка,- назвал я себя прозвищем, чтобы пообиднее было.- Её жених- красавец-доктор, кандидат наук, ассистент кафедры. Ну, старше там на 12-14 лет. Но это же ерунда- обеспеченный, с деньгами, квартирой, тачкой и шмотками. Хохол, правда, но не нудный, весёлый. Значит, ещё и хозяйственный. За ним как за каменной стеной. А я кто? Нелепый воздыхатель, жалкий студент четвёртого курса по кличке Белошвейка.

 

Была я белошвейкой

И шила гладью

Теперя проститутка,

 Зовуся блядью...

 

Меня промочило уже изрядно. Прохожие все спрятались под зонтиками, машины вдоль улиц двигались осторожно, гоня перед собой мутные пенные волны. В нашем Л... бывает противно так, как ни каком другом городе. Пожалуй, если закричу сейчас, вот здесь, прямо посреди улицы, закричу изо всех сил, никто не обратит внимания. Да, "какие страшные трагедии проделывает с людьми реализм""...

 

10. Ватка с кровью

На лекцию я не остался, а, отсидев практическое занятие вокруг мраморного стола с лежащей на нём распрепарированной человеческой ногой- нога была распрепарирована до неприличия. Иногда мне не нравилась медицина именно своим материализмом, именно способностью залезть в самые микроскопические уголки, ямки и узелки, не оставляя в человеческой природе ничего- ну совсем ничего, чему можно было бы молиться или хотя бы восхищаться.

Так вот, после занятия я "тихо свалил" и отправился в институтскую библиотеку, где набрал учебников по травматологии, руководств по травматическому шоку, пособий для средних медработников по технике наложения повязок и гипсованию.

Проспав ночь как убитый (моя ночная гостья не явилась в этот раз- очевидно, я спал без снов и без сновидений), с утра я плотненько позавтракал (мать уже ушла на работу) и засел за книги. В институт решил не ходить, поскольку по пятницам у нас были ЛОР- болезни- одна из самых халявных кафедр, на которой не проверяли и не переписывали.

Читал почти не отрываясь- было дико интересно. После всего увиденного в травме, материал читался, если не сказать, глотался, целыми главами и десятками страниц. Я нашёл ответы на большинство вопросов, возникших у меня вчера, и на второе дежурство в своей жизни пошёл уж точно подкованный на одно копыто.

Дабы не выглядеть в глазах Ларисы Павловны нахлебником и "стрелком", я взял с собою еды- полпалки колбасного сыра, пачку крестьянского масла, шматок домашнего сала, пачку заварки и пачку рафинада. По пути купил две пачки сигарет. Денег от первой в этом семестре стипендии оставалось в обрез, но я купил "Космос"- это были самые дорогие сигареты в Л..., по 70 коп. пачка. 7-я больница была недалеко от дома (мы с матерью жили на проспекте 40 лет Советской Украины, а "семёрка" была на площади Сталеваров), поэтому я пошёл пешком.

"Мельник сказал, что тоже дежурит сегодня. Велел пляшку принести...Фиг ему. Может, ещё ключ от квартиры, в которой деньги лежат? А... Рая? Раз он дежурит, то, может, и она тоже?- от этого предположения захватило дух.- Ну, нет. Не будет же она через сутки..."

Явившись в 16.45, я оставил сумку, куртку и зонтик в сестринской, одел халат, причесался и направился в кабинет старшей- доложиться, что пришёл и принять пост. Там меня ждал приятный сюрприз- та девушка, о которой я почти не переставал думать эти два дня, сидела там с Ларисой Павловной собственной персоной.

-А, уже пришёл,- обвела меня Жура своими дымчатыми глазами. Я внезапно понял, что же меня больше всего в них поражало- зрачки. Они были малюсенькие-малюсенькие, совсем точечки, совершенно утонувшие в облачной мути радужек и в молочном море склер.

"У кошек зрачок не круглый, а продольный- вот что придаёт кошачьему взгляду такую выразительность... а у Ларисы Павловны- миоз[u1] [2] жутчайший. Неужели такая светочувствительность? Или нет, есть же синдром, или триада Горнера- птоз, миоз и энофтальм. Это бывает при патологии коллатерального ganglion stellatum... у неё была, наверное, черепно-мозговая травма, раз муж так бил".

-Что там на улице, дождя нет? Сядь, покури с нами, сейчас пойдём работать. Сегодня Мазепа с Мельником дежурят. Предстоит весёлая ночь...