1972 - [36]

– Я знаю его, – снова вмешался Уркидес. – Он контактник, мы с ним не встречались в поединке, но он очень крут. И парень хороший.

– Именно так, – подтвердил я. – Крутой парень, и притом мужик тихий, спокойный, деловой. Для него есть роль мастера единоборств в школе, в которой оказался Нед. Впрочем – сам решишь, где его задействовать. Но возьми его, у парня великое будущее! Опять же – не пожалеешь!

– Я тебя уже боюсь, – криво усмехнулся Кубрик, – ты, может, и правда колдун? Знаешь будущее? Можешь предсказать нашу судьбу?

– А что, может, предскажешь? – Уркидес весело усмехнулся: – Майкл, ну давай! Расскажи нам, как мы будем жить и когда умрем! А мы проверим – как оно все получится!

– А ты на самом деле хочешь знать, когда умрешь? – спокойно и грустно спросил я. – Я вот не хочу. Представь, что ты живешь, зная, в какой день какого года умрешь. Ты видишь, как приближается твой срок, и ничего, совсем ничего не можешь с этим поделать! Ну совсем ничего! Нет, парни, я такого не сделаю. Сам себе потом не прощу. А будущее… будущее я вам могу предсказать. На ближайшие пятьдесят лет, к примеру. Только не воспринимайте мое предсказание как догму – одно то, что я вам это самое будущее предскажу, изменит его, и возможно – совершенно кардинально.

– Это как так? – это опять неугомонный Бенни, он же Реактивный. – Будущее предопределено! Как можно его изменить, если тебе его предсказали?

– Как? – я быстро взглянул на Брюса, хмурого и будто отсутствующего в этой комнате. – Ну вот, к примеру, возьмем Брюса (Брюс едва заметно вздрогнул и вскинул на меня удивленный взгляд). Брюс, не против, если я тебе кое-что предскажу?

– Ну… не против. Хотя я в предсказания и не верю. – Брюс криво из-за опухшего лица улыбнулся. – Давай, предсказывай.

– Итак, Брюс… после того как ты снимешься в этом фильме – станешь невероятно популярным. Тебя все будут знать, все будут узнавать. Ты станешь постановщиком трюков в фильмах с кунгфу, и эти фильмы будут иметь большой успех. Но если ты уедешь в Гонконг, как ты хотел, – умрешь через три года от отека мозга. Тебе нельзя ехать в Гонконг – даже появляться там. И не пей таблеток от головной боли. Никаких! Кстати, сегодня ты делал то, что делать было нельзя, – бил ногами выше пояса. Ты хотел сделать меня красиво – чтобы это видел режиссер, чтобы это видели красивые девушки. И только к концу поединка перешел к тому стилю боя, который ты, собственно, и придумал. Но было уже поздно. В фильмах ты будешь делать красиво. Но в жизни больше так не делай. И еще вот что – берегись своих земляков-китайцев. На тебя обозлятся все мастера единоборств, выходцы из Китая. Ты сейчас думаешь, что являешься самым сильным мастером единоборств в мире. Но заверяю тебя – есть такие мастера, для которых ты как ребенок. И эти мастера владеют древними искусствами, о которых ты, возможно, только слышал. Тебя могут наказать за профанацию древних искусств, за раскрытие их тайн западным людям. Проще говоря – тебя просто убьют. Если хочешь жить – держись Голливуда и как можно дальше отстранись от своих соплеменников. И тогда, возможно, ты проживешь долго и счастливо. Будешь богат, востребован, успешен. Откроешь сеть школ, где твои ученики будут учить всех желающих твоему Джит Кун До. Вероятно, ты уже знаешь, что тобой недоволен и твой учитель Ип Ман. Опасайся и его – тоже.

– А мне! Мне предскажи! – Бенни едва не подпрыгивал на месте, – Майкл, мне!

– Брюс, ты меня понял? – не обращая внимания на Бенни, спросил я. – Очень хочется, чтобы ты выжил. Ты уникальный человек, великий мастер, и надо, чтобы ты жил. Еще раз, запомни – никаких болеутоляющих таблеток, и вообще – регулярно проходи обследование у врачей. Не принимай никаких съестных подарков – там может быть яд. Не общайся с соплеменниками – тебя могут убить в технике «отсроченной смерти», ты знаешь, что это такое, или чем-то подобным. И еще – от того, жив ты или нет, – зависит жизнь твоего сына. Большего я тебе не скажу. Не вижу. Переплетения судеб путаются, меняются…

Я помолчал. Молчали и мои собеседники, ошеломленные моей речью. И я продолжил:

– Бенни, у тебя все будет хорошо. Ты будешь известен после фильма, как суперзвезда. Откроешь сеть школ единоборств, проживешь до глубокой старости – если не сорвешься в какую-нибудь авантюру, если станешь беречь здоровье. Ты будешь выигрывать чемпионаты – и скоро откажешься от бесконтактного вида карате. Займешься кикбоксингом и очень в нем преуспеешь. Не загордись! А то прокляну, и все потеряешь! (Я хохотнул, но лицо Уркидеса вытянулось.) Шучу я, черт подери! Все будет хорошо, только зря не рискуй. Ладно. Стивен, тебе сказать?

– Ну… да! – Сигал прошелестел мягко и вежливо, и я даже усмехнулся. Он очень похож на своего киношного персонажа. На всех своих персонажей. Мягкий разговор, шелестящий голос, спокойное, умиротворенное выражение лица. Он уже проникся философией айкидо и сдерживает эмоции. А придется слегка раскрепоститься! Но это уже пусть режиссер думает, как из него достать эти самые эмоции.

– Ты будешь богат и очень известен. Ты снимешься во многих фильмах, продвигая в жизнь свое айкидо, которое ты сделаешь прикладным, можно сказать, уличным. И за это получишь один из своих данов. Ты будешь большим мастером, у тебя будет много данов. Смерти твоей я не вижу.