1941-1945. Оболганная война - [56]

И все же с большой долей вероятности можно утверждать, что Штирлиц – обобщенный, даже в некоторой степени гиперболизированный персонаж. Известно, что, работая над романами, Ю. Семенов обращался к архивам и немецким хроникам, что только добавляет его герою достоверности. Однако это во многом идеализированный разведчик. Хотя в историю вписаны имена целой плеяды выдающихся деятелей советской разведки, профессионалов уровня Штирлица, способных настолько плотно внедриться в стан врага на десятилетия, наши спецслужбы в то время попросту не имели.

Кинообраз стал поистине революционным. Впервые советский военнослужащий показан интеллигентом и интеллектуалом, да еще и с налетом аристократизма. Зрителю известно, что это свой русский человек. Но во всех его поступках и манерах чувствуется человек западный – такой, каким он представлялся нашим согражданам.

«Семнадцать мгновений весны» – первый кинофильм в СССР, где Третий рейх показан совершенно иным. Таких фашистов раньше мы не видели. Впервые это не патологические глупцы и кровавые убийцы, а обаятельные и даже вызывающие симпатию герои. То, как представлены эсэсовцы, их ум и интеллигентность наталкивают на мысль, что в ходе Второй мировой войны СССР имел дело с противником если не равным, то достойным.

Третий рейх вообще во многом идеализирован и показан как этакое лакированное тоталитарное государство, в котором царит исключительный порядок и все работает как часы. В фильме ясно говорится, что даже в атмосфере отступления и провала репрессивный аппарат гестапо не давал сбоев. Вспомним реплику Штирлица в адрес Вальтера Шелленберга: «Мы все под колпаком у Мюллера». При этом большего кавардака, чем тот, который наблюдался в государственном планировании нацистской Германии в те годы, быть в принципе не может. Контрразведка действовала достаточно эффективно, но вместе с тем именно гестапо прозевало подготовку Клаусом фон Штауффенбергом заговора против Гитлера в июле 1944 года.

Кстати, в описаниях Главного управления имперской безопасности историки нередко замечают черты советской карательной системы, прежде всего НКВД. Можно вспомнить сцену с расстрелянными адъютантами Шелленберга, который просто не имел права отдавать подобные приказы. В Германии это была прерогатива гестапо. В свою очередь гестапо не могло арестовать шофера Мартина Бормана, который являлся начальником партийной канцелярии НСДАП и личным секретарем Гитлера.

Другое несоответствие такого же плана: чтобы получить легальный доступ к делу русской радистки Кэт, Штирлиц объясняет своему шефу Шелленбергу, что охотится за передатчиком уже восемь месяцев. Но его ведомство – СД – не занималось контрразведкой на территории Третьего рейха, это подпадало исключительно под юрисдикцию гестапо. Да и по логике офицер такого уровня, как Штирлиц, вообще не должен был этим заниматься. Его обязанности были совершенно другими.

Российский историк К. А. Залесский[27] говорит, что «метания Штирлица между Шелленбергом и Мюллером были абсолютно невозможны, так как это были два совершенно разных департамента, которые конкурировали между собой и права вмешиваться в дела друг друга не имели. То есть ситуация, когда Мюллер ведет в камеру Штирлица и запирает там его часа на два-три, больше подходит для Советского Союза тех времен, когда, предположим, какой-нибудь руководитель части по особо важным делам берет сотрудника внешней разведки и ведет его в камеру НКВД».

Кроме того, вряд ли возможно представить подобные перемещения по зданию Главного управления имперской безопасности, которое в немалой степени напоминает нашу Лубянку. Как замечает К. А. Залесский, данного здания уже не существовало к моменту, когда происходят описываемые события. Его разбомбили в начале 1945 года, а сотрудники разъехались по конспиративным квартирам и другим точкам в Берлине.

Более того, IV управление РСХА (гестапо) и VI управление (СД-Заграница) располагались в разных зданиях: гестапо – на Принц-Альбрехтштрассе, 8 (кабинет Генриха Мюллера на Принц-Альбрехтштрассе, 9), а служба Вальтера Шелленберга находилась по адресу: Беркаерштрассе, 32 (на другом конце города).

В первой серии начальник тюрьмы говорит, что следователь предписал посадить пастора Фрица Шлага в одну камеру с уголовниками. Такая форма давления на политических заключенных могла практиковаться в СССР, но никак не в Германии, где уголовники и политические заключенные помещались в разные тюрьмы. Вряд ли была возможна в Третьем рейхе и ситуация, показанная в эпизоде, когда Штирлиц приезжает в тюрьму за пастором Шлагом. Шелленберг не мог отдавать приказов в отношении заключенных, поскольку это не входило в компетенцию политической разведки.

Любому зрителю понятно, что главным врагом СССР является Германия. Однако в фильме настоящие отрицательные персонажи – это американцы, а главный злодей – Аллен Даллес, ведущий сепаратные переговоры с нацистами за спиной Советского Союза. Несмотря на то что это исторический факт, отсылка к нему имеет политическую окраску и обусловлена реалиями того времени, когда снимался фильм. В 1970-е годы критика в адрес американского империализма обострилась, чему способствовали холодная война и продолжавшаяся гонка вооружений.