1940-Счастливый год Сталина - [16]

⁹⁹, как его скоро стали называть, он с самого начала попал под подозрение. Дорожное происшествие с бронированной машиной, совершенное этим подростком в военной форме, раздули до диверсионного акта, и только по чистой случайности он избежал смертного приговора. После этого случая начались многолетние мучения юного Бардаха в советских лагерях для заключенных, о существовании которых он не имел ни малейшего понятия. Он был этапирован до Колымы и отбы­вал наказание до конца войны. В пережитых им повседневных кош­марах аллегорически повторяется судьба поляков 1940 г.: «По мере того как яма вокруг меня приобретала все более четкие очертания, мне все чаще представлялось, что я лежу вниз лицом, связанный и окровавленный, с пулей в затылке. Я чувствовал тяжесть раскисшей земли, придавившей мое тело, а также муравьев и червей, пожирав­ших мое тело. Я не хотел умирать. Я не заслужил того, чтобы меня расстреляли в сумраке ночи»[75].

«Мясорубка» НКВД являлась для Сталина неизменным залогом его счастья в той незавидной роли вселенского благодетеля, которую ему выпало играть. Эти «волшебные органы» могли стереть в поро­шок любого. Осознание этого заставило Бухарина с горькой иронией сказать: «Если бы Сталин усомнился в самом себе, подтверждение последовало бы мгновенно»[76].

АПРЕЛЬ - ДЕМОНИЗМ

Оглянешься — а вокруг враги;

Руки протянешь — и нет друзей;

Но если он скажет: «Солги!» — солги.

Но если он скажет: «Убей!» — убей.

Эдуард Багрицкий (1929 г.)

Весной Сталин часто посещал могилу своей жены Надежды Ал­лилуевой на Новодевичьем кладбище в Москве. Они познакомились в октябре 1917 г. «После безрадостного существования со времени смерти его первой жены в 1907 г., после четырех лет Сибири он, есте­ственно, был счастлив и временами даже смягчался под влиянием бо­готворившей его семнадцатилетней жены»[77].

Надя Аллилуева покончила с собой осенью 1932 г., 9 ноября, не выдержав разочарования в некогда любимом ею человеке, демониче­ская натура которого стала вызывать в ней отвращение. Ее похоро­нили рядом с великим русским анархистом князем Кропоткиным. Во время одиноких посещений могилы Сталиным «смотрители кладби­ща обычно заранее выдворяли всех с его территории. Через довольно продолжительный отрезок времени, в течение которого служба бе­зопасности тщательно прочесывали всю местность, удостоверившись, что никто не прячется за надгробьями, появлялась длинная, черная, тяжелая машина, она медленно двигалась по дорожке между рядами могил. Сталин, окруженный вооруженными охранниками, некоторое время молча стоял, неотрывно глядя на мраморное изваяние, пока кто- нибудь не приносил ему стул. Казадось^он черпал силу, вглядываясь в скульптурный портрет своей жены. Иногда он приезжал и ночью. Ря­дом с могилой была установлена сложная осветительная система, эти полуночные визиты продолжались вплоть до конца его жизни»[78].

Сталин, этот великий и, вероятно, также склонный к сентиметаль- ности молчальник, всегда действовал, имея на своей стороне преиму­щество скрытности, которое дается властью. Тех, кто шел за ним как щит и меч партии, обычно не допускавший богохульных высказыва­ний Сталин однажды во время банкета в Кремле сравнил с сыном Бо­жьим. «По легенде, — сказал Генеральный секретарь, — самым спра­ведливым и безгрешным человеком на земле был Иисус Христос. И представьте — даже на этого самого справедливого человека мно­гие жаловались. Поэтому нет ничего удивительного в том, что посту­пает много жалоб на присутствующего здесь товарища Островского». Человек, в честь которого тогда произносился этот тост, скоро разде­лил судьбу оклеветанного Назаретянина. В 1937 г. Иосиф Маркович Островский, начальник Административно-хозяйственного управле­ния НКВД СССР, был расстрелян[79].

В число работавшх в составе НКВД палачей входили также «со­трудники по особым поручениям», в частности братья Василий и Иван Шигалевы. Иван, который помимо своего основного занятия был еще и партгруппоргом, за особые заслуги удостоился награжде­ния медалью «За оборону Москвы»[80].

В отличие от литературного героя Федора Михайловича Достоев­ского из романа «Бесы» с той же фамилией Василий и Иван Шигале­вы из НКВД ничего не имели против «черной работы». «В жизнь мою я не видал в лице человека такой мрачности, нахмуренности и пас­мурности. Он смотрел так, как будто ждал разрушения мира, и не то чтобы когда-нибудь, по пророчествам, которые могли бы и не состо­яться, а совершенно определенно, так-этак послезавтра утром, ровно в двадцать пять минут одиннадцатого»[81]. Длинноухий Шигалев До­стоевского, имевший внешнее сходство с Иваном из НКВД, в виде конечного разрешения вопроса предлагает разделение человечества на две неравные части. «Одна десятая доля получает свободу лично­сти и безграничное право над остальными девятью десятыми»[82]. Эта методика а 1а Шигалев вылилась в перевоспитание целых поколений и стала при Сталине кровавой реальностью. «Мы пустим пожары... Мы пустим легенды... Тут каждая шелудивая "кучка" пригодится. Я вам в этих же самых кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут, да еще за честь благодарны останутся»[83].