1937. Трагедия Красной Армии - [236]

.

В ходе военных действий командование не останавливалось перед самыми драконовскими мерами. За малейшее проявление критичности, недовольства – стрелять и стрелять! 7 марта 1940 г. главный военный прокурор доносил в Политуправление РККА о том, что за последнюю декаду февраля 1940 г. в войсках, действовавших против Финляндии, имели место 23 случая «контрреволюционных выступлений» (22 красноармейца и 1 младший командир). Все они арестованы, из 15 уже рассмотренных 11 приговорены к высшей мере наказания. Вот три человеческих судьбы.

– Красноармеец 64 сд Басит Сандханов, 1917 г. р., узбек со средним образованием, высказывал «пораженческие взгляды»: «пока мы построим коммунизм, то половина нашего населения погибнет от нелепой войны… в случае боя… я лучше сдамся в плен». Военным трибуналом осужден к расстрелу.

– Красноармеец 158 ап Прокофий Тихонович Дубенков, беспартийный колхозник 1910 г. р. – вел «контрреволюционную агитацию» среди красноармейцев против мероприятий правительства в отношении Западной Украины и Западной Белоруссии, о положении рабочего класса и колхозного крестьянства и о печати, распространял «антисоветские» стихи об армии. 26 февраля военным трибуналом 14-й армии приговорен к расстрелу.

– Красноармеец 609 сп 139 сд Василий Иванович Сосин, беспартийный колхозник 1921 г. р., находясь в госпитале, проводил «контрреволюционную агитацию», восхваляя жизнь трудящихся «в белой Финляндии» и белофинскую армию, выступал против налоговой политики советского правительства, восхвалял налоговую политику белофинского правительства. 27 февраля военным трибуналом 8-й армии осужден к расстрелу¹⁶⁵.

Будучи бессильным обеспечить должный уровень дисципилины в армии, да и в стране, нормальными средствами, руководство партии и страны все больше склоняется к принятию экстраординарных насильственных карательных мер. 16 июня 1940 г. комиссия ЦК ВКП(б) представляет проект Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за воинские преступления». В архиве сохранился экземпляр этого проекта с правкой Мехлиса. Там часто употреблялся термин «лишение свободы» (как меры наказания). Так вот, начальник Политуправления не поленился и везде заменил его более устрашающим термином: «тюремное заключение». И так 56 раз!¹⁶⁶

На обеспечение дисциплины любой ценой, «хотя бы путем применения репрессий», было нацелено и секретное постановление пленума ЦК ВКП(б) от 31 июля 1940 г. «О контроле над проведением в жизнь Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений».

В приказах НКО и НКЮ резко осуждались любые проявления «гнилого либерализма» в борьбе с нарушителями воинской дисциплины. Один из пунктов приказа наркома юстиции СССР Н.М. Рычкова № 0193 от 31 августа 1940 г. гласил: «5. Предупредить работников военных трибуналов, что за либеральное отношение к дезорганизаторам воинской дисциплины и допущение волокиты с рассмотрением дел виновные будут подвергаться строгому взысканию»¹⁶⁷.

По-разному воспринимались и решительные меры нового наркома обороны маршала Тимошенко по укреплению дисциплины. Красноармеец Гармаш (163 ап ЗапОВО) говорил: «Дисциплина в армии вводится как при Петре I, устранение всяких недочетов путем репрессии, а наиболее опасные – физическим способом, без всякой воспитательной работы»¹⁶⁸. Ему вторил курсант полковой школы 193 зенартполка 1-го корпуса ПВО (МВО) Грызлов: «К нам относятся как к скотине. На что наше Правительство рассчитывает в будущей войне?»¹⁶⁹

Это говорилось летом 1940 г. А осенью этого года, особенно в недавно созданных дисциплинарных батальонах, были зафиксированы прямо-таки чудовищные извращения дисциплинарной практики. Это не могло не вызывать чувства протеста со стороны красноармейской массы. По данным Главной военной прокуратуры, в Красной армии в течение 1940 г. имело место 123 случая угроз со стороны подчиненных своим начальникам[83], из них 11 закончились покушением на избиение¹⁷⁰.

Наблюдалась и противоположная тенденция – своеобразная пассивность некоторых командиров и даже заигрывание с нарушителями, отчего разгильдяи, как правило, лишь еще больше наглели. Врид главного военного прокурора Красной армии П.Ф. Гаврилов в своем докладе от 28 октября 1940 г. привел такой факт. Красноармеец 195-го отдельного батальона связи (СибВО) Потылицин в течение апреля – июня 1940 г. не выполнил 11 приказаний командиров, совершил 6 самовольных отлучек. И все ему сходило с рук. Дело дошло до того, что Потылицина по утрам поднимали на занятия командир батальона и его заместитель. Младшие командиры от него отступились и никаких приказаний Потылицину уже и не отдавали, зная, что он все равно не будет их выполнять. И только в конце июня 1940 г. командование наконец-то решилось отдать Потылицина под суд¹⁷¹.

Дисциплину пытались поднять по-разному. Кое-где укоренилась явно неправильная «поощрительная» практика, когда поощрений раздавалось чересчур много. Например, за шесть месяцев 1940 г. в ЗабВО было дано 206 858 поощрений (большая часть – за хозяйственные работы). Количество поощрений значительно превышало численный состав округа