1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - [169]

Я помогаю раскрашивать декорации и неожиданно сделалась артисткой и играю в театре. Наконец, с моей стороны это выверт, чтобы не стирать белье, не мыть полы и не шить белье для Красной Армии, так как артистки освобождены от этих работ. Сбежать отсюда нетрудно, но в незнакомом месте и без документов — очень трудно.

Кроме того, я лично больше 5–6 верст не пройду, так как в декабре сломала себе ногу и хотя хожу почти нормально, однако нога дает о себе знать. Прошу дать знать, что заложники весной были вывезены в Киев. По некоторым данным, расстреляно 20–25 человек в Харькове. Я видела здесь Мартыновского, он заболел и находится в настоящее время в больнице. Из расстрелянных я слышала еще о Левандовском и Дюне Тейшерской. В последний раз Витковский мне сказал, что, поскольку у меня нет документов, подтверждающих мое польское подданство, они будут меня считать такой подданной, как им нравится. Поэтому я бы очень просила либо через комиссию, либо через эстонцев прислать мне и Свяцкому документы, подтверждающие наше польское подданство. И умоляю — вытащите нас отсюда как заложников. Кроме нас, в лагере еще был курьер Главного командования Дардинский, который был арестован в прошлом апреле, но так как он был один, ему ничего не предъявлено. Он сейчас находится на свободе. Мне кажется, что он хочет бежать, но я сомневаюсь, чтобы ему удалось это сделать. Кроме того, есть еще некая Витковская из Минска, арестована по делу ПОВ. Ее дочери в настоящее время находятся в Варшаве. Одну из них я встречала в КН-Ш. Прошу постараться вытащить их, т. е. Витковскую и Дардинского. Здесь плохо. Мы получаем 1,2 ф. хлеба, а утром и вечером воду с капустой или какую-нибудь кашу. Естественно, что наесться там нельзя. Кроме того, у нас нет ни белья, ни одежды, так все где-то порастерялось и украдено в разных тюрьмах. Я не могу представить себе, что происходит в городе, если люди говорят, что в лагере лучше. Если можно, напишите, что у Вас происходит. Что делает Виттег. Что происходит в Варшаве. Чем занимается мой жених. Что слышно о нас и откуда. Получили ли письма от меня или от кого-либо. Предупреждаю, что все адреса, кроме моих, провалены. Из моих частных провален только один — моего дяди, так как о нем все знали, а больше я ничем не рисковала, так как в этой квартире с момента моего отъезда, т. е. с 1917 года из моих родственников никого не было. Адрес: Подольская, 16, 5. Все другие адреса, которые знал Вольский или Борейко, провалены. Шифр тот же. Я пишу так разбросанно, ибо есть о чем поговорить, и я не могу ухватиться за мысль. Мужчина, который привез посылку, я ему очень еще и еще раз благодарна, мог бы встретиться со мной.

Он мог бы прийти к эстонцам и попросить кого-либо из заключенных вызвать меня. Напишите, нужно ли что узнать, и если я смогу, то сделаю. Напишите, есть ли надежда вытащить нас отсюда. Страшно тяжело сидеть в тюрьме. До сих пор я не могу понять, как я осталась жива во всей этой истории, и не понимаю, как могло так случиться, что те, кто так давно работал: Навроцкая и Вольский — предали, в то время как самые молодые не пошли ни на какие уговоры и ни на что не обратили внимание. Каким же образом во время обыска я могла уничтожить все, а они все предали. Неужели у нас только такие люди. Боже мой, как грустно. Вытащите нас отсюда. Пусть об этом постарается К.Н. — Ш. Недавно слышала, что меня отсюда хотят куда-то отправить, в Екатеринбург или в Архангельск. Может быть, с их стороны это устрашение, так как они это любят. Может быть, это правда. Но я не позволю себя запугать. Еще раз подтверждаю, что буду верна присяге до конца.

Пишите, благодарю еще раз, честь.

Калина.

^{Отдел регистрации архивных фондов УФСБ по Курской области, архивно-следственное дело № П-6791 на Роллера-Чиллека К.Ф., лл. 72–75.}

Приказ Всероссийской Чрезвычайной Комиссии

№ 237.2 августа 1921 г. г. Москва.

Более трех лет борется российский пролетариат с русской и мировой контрреволюцией, посягающей на его священные права, добытые ценой неисчислимых жертв. Наряду с Красной Армией в авангарде революционных сил, защищая своей грудью пролетарские знамена, идет Всероссийская Чрезвычайная Комиссия.

В этой великой борьбе бессменно, рискуя жизнью, открывая контрреволюционные заговоры и подавляя контрреволюционные восстания, особо отличились нижепоименованные товарищи, коих Президиум ВЦИК нашел справедливым своим постановлением от 16 июля с.г. наградить высшей военной наградой — орденом Красного Знамени:

Артузова (Фраучи) Артура Христиановича — Заместителя Начальника Особого Отдела ВЧК;

Евдокимова Ефима Георгиевича — Начальника Секретно-Оперативного Управления ВУЧК;

Кожевникова Якова Николаевича — Уполномоченного Секретным Отделом ВЧК;

Левина Абрама Михайловича — ПП ВЧК Тамбовской губернии;

Манцева Василия Николаевича — ПП ВЧК на Украине; Павлуновского Ивана Петровича — ПП ВЧК в Сибири; Самсонова Тимофея Петровича — начальника Секретного Отдела ВЧК.

Доводя об изложенном до всех своих сотрудников в центре и на местах, ВЧК выражает глубокую и непоколебимую решимость бороться до конца со всеми врагами мировой пролетарской революции в полной уверенности в скорейшем достижении намеченной цели, при дружной и самоотверженной работе всех ее органов в целом и каждого сотрудника на своем посту, помня, что награждением Орденом Красного Знамени отдельных работников — Президиум ВЦИК дал свою оценку и свое доверие ЧК. Будем же сильны этим доверием.