1918 год на Украине - [4]

Порешили на последнем. Но, опасаясь расправы украинцев с юнкерами Константиновского военного училища, [4] которые все время помогали корниловцам, Неженцев настоял, чтобы предварительно, до отъезда корниловцев, было отправлено в Екатеринодар все училище. И только когда юнкера со своим начальником училища генералом Калачевым [5] были погружены в эшелоны, Неженцев облегченно вздохнул.

Корниловцы, приехав на свою прежнюю стоянку, немедленно восстановили связь с генералом Корниловым. Сообща с ним был выработан план дальнейших действий для встречи на Дону.

Уверенности у генерала Корнилова, что ему удастся благополучно выбраться из Быховской тюрьмы, конечно, не было, и он на прощанье послал корниловцам образ с препроводительным письмом на имя полковника Неженцева.

В этом письме генерал Корнилов писал: «С твердой уверенностью в непоколебимой верности полка заветам, на основе которых он зародился, я шлю ему образ, которым епископ благословил меня, как старшего из корниловцев. Шлю полку мое благословение на новые ратные подвиги за честь России и Ее Армии и мой сердечный горячий привет вам, всем офицерам и солдатам».

Наконец 25-го из Ставки был получен приказ о переброске корниловцев на Кавказский фронт. Неженцев выехал вперед, а его полк стал спешно готовиться к погрузке на станции Печановка. Уже головная часть полкового обоза подтягивалась к станции, когда оставшийся заместителем полковника Неженцева капитан Скоблин [6] неожиданно получил от генерала Духонина [7] новое приказание о приостановке погрузки. Это приказание капитан Скоблин немедленно разослал с конными по всем батальонам, растянувшимся на походе, а сам еще оставался в штабе полка, в доме священника. Уже темнело. Вдруг все комнаты озарились ярким светом, и в это мгновение разнеслись громовые раскаты. Огромный огненный столб над станцией, небо колыхалось от ежеминутных взрывов. При станции были взорваны громадные склады со снарядами. От станции, от поездных составов и от лежащего вблизи поселка не осталось камня на камне. Охранная рота при складах, станционные служащие и местные жители были убиты. Опоздай капитан Скоблин вовремя остановить полк, не остался бы в живых и никто из корниловцев.

Б. Сырцов [8] ЧУГУЕВСКОЕ ВОЕННОЕ УЧИЛИЩЕ 1916-1917 ГОДОВ [9]

С объявлением войны 1914 года многие кадровые офицеры военных училищ из патриотических чувств пожелали быть отправленными в действующую армию. Это нанесло большой ущерб училищам, которые теряли таким образом лучших, опытных преподавателей, особенно нужных в это время, когда курс обучения в училищах был сведен с двухгодичного на четырехмесячный. Учитывая это, Ставка Верховного Главнокомандующего отдала в 1916 году распоряжение – пополнять штат военных училищ кадровыми офицерами из частей действующей армии, по выбору и под ответственностью начальников дивизий. В этом порядке я и был назначен курсовым офицером в Чугуевское военное училище. [10]

Я с грустью прощался со своим родным полком, в котором беспрерывно, в течение двух лет, участвовал во всех его боях, но потом я полюбил и Чугуевское военное училище, как родную семью. Небольшой, тихий, заштатный малороссийский городок с одноэтажными домами, палисадниками, садами, весь в цветах, произвел на меня чарующее впечатление. Окраины города с рекой Донцом были также очень живописны. В глубине огромного плаца стояло длинное белое одноэтажное здание солидной аракчеевской постройки. Это и было здание Чугуевского военного училища, которое уже много десятков лет готовило для русской армии тысячи доблестных офицеров. Многие окончившие это училище удостоились высших военных наград, занимали высокие посты, и немало из них пало смертью храбрых на полях брани за Веру, Царя и Отечество.

Недалеко от здания училища находились небольшие одноэтажные домики, предназначенные для начальника училища, инспектора классов и старших офицеров училища. Тут же была канцелярия училища и офицерское собрание 10-го гусарского Ингерманландского полка.

Прибыв в училище, я представился начальнику училища, генералу Врасскому, [11] и его помощнику, полковнику Павлову 1-му, находившемуся тут же, в кабинете генерала. Генерал Врасский принял меня любезно и расспрашивал о положении на фронте. Через некоторое время в кабинет вошли командир 1-го батальона полковник Магдебург, [12] командир 2-го батальона полковник Добрянский и командир 2-й роты подполковник Павлов 2-й, в роту которого я тут же и был назначен. Здесь же я был представлен инспектору классов, академику генералу Зыбину, [13] известному топографу, учебники которого были приняты во всех военных училищах. Встретил я тут и своего воспитателя в Ярославском корпусе, тоже академика подполковника Бауэра, в должности помощника инспектора классов, и своего товарища по корпусу, капитана Руммеля, командовавшего 7-й ротой. Немного позже в кабинет вошли: полковник Мордвинов, подполковник Лоссиевский, подполковник Савченко (все трое – академики), полковник Добровольский, капитан Рощупкин, командир 1-й роты, капитаны Наумченко, Юргенсон и Марков, адъютант училища поручик Дзыбенко, заведующий хозяйством подполковник Кравченко и старший врач, доктор медицины Савин. Оказалось, что к этому времени генералом было назначено совещание.