1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции - [2]

Данный труд не претендует на очередное «сенсационное» объяснение событий. И вместе с тем позволяет легко развенчать многочисленные мифы и стереотипы, сложившиеся за прошедшее столетие. В представленной книге впервые предложена наиболее полная хронология революционных событий, которые начались задолго до 1917 года. А крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, материалов журналистских расследований и эссе, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников, которые автор изучал в течение нескольких лет, в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.

Кроме того, книга отвечает на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Действительно ли революция 1905 года была буржуазно-демократической? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, не политики, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась гражданская война?

По всем интересующим вопросам с авторами можно связаться по электронному адресу: [email protected]

Пролог Как Александр III заложил фундамент русской революции

«Тесто на огромной сковородке»

В конце XIX века Россия представляла собой огромную империю, которая на западе вплотную примыкала к экономически и политически развитым странам Европы, на юге граничила с разноплеменным и «делом тонким» Востоком, а на востоке упиралась в безнадежно застрявшие в Средневековье дикие восточноазиатские страны. Сама страна тоже представляла собой невероятное лоскутное одеяло, под которым умещались и автономная культурно развитая Финляндия, и полное злобы и внутренних противоречий Царство Польское, и населенный горцами Кавказ, и Поволжье с его развитыми городами и неразвитыми финно-угорскими народами, и дикая, бескрайняя степная Азия, и бесконечная необжитая Сибирь, и многое другое. Ну и конечно же вполне европеизированные (одна в большей степени, другая в меньшей) обе столицы империи.

«Где в России центр? – задавался вопросом публицист и журналист Дедлов. – На Западе, в Европе, их указать легко; там государства свернулись небольшими, круглыми, плотными комками. Все лишнее, все ослабляющее плотность государства выделено и вывезено за границу, за моря, в колонии. У нас не то. История пекла наше царство не в „форме“, а вылила тесто на огромную сковородку, на которой мы и разлились блином, без определенных очертаний и без центра, который может быть точно указан. Где наша метрополия, где наши колонии? Где область господствующего племени и где живут подчиненные народности? Никакая этнография не даст на это точного ответа. В Рязани и Нижнем найдутся татары, в Вятке русский народ живет только по рекам, в Тамбове и Пензе обширные деревни неассимилированной мордвы, в Симбирске процветают чуваши, Белоруссия и Малороссия нашпигованы частью поляками и в сильной степени евреями, наш юг – мозаика национальностей и племен. Господствующее племя скорее колонист, чем абориген, Россия скорее совокупность колоний, чем метрополия»[1].

При этом сказать, что Россия была страной контрастов, – это не сказать ничего! Даже в деревнях выделялись добротные избы работящих крестьян и покосившиеся халупы пьяниц и бедняков. Любой даже мелкий провинциальный город состоял из небольшого культурного и относительно благополучного центра и множества приросших к нему бедняцких окраин. Ну а в масштабах страны уровень контрастности был вообще запредельным. В то время как в одних местах уже было электрическое освещение, водопровод и даже телефон, в других еще не слышали, что такое канализация и электроэнергия. В то время как одни разъезжали на трамваях и даже автомобилях, миллионы других не видели ничего современнее лошади и верблюда.

Бюджет страны, который к концу XIX столетия перевалил за миллиард рублей, формировался в основном за счет косвенных налогов. Эта тенденция, кстати, во многом сохранилась и во время советской власти и даже в современной России. Прямые налоги составляли всего 10% от доходной сметы, а косвенные – 50%. Покупая любые товары, оплачивая услуги, и в особенности затариваясь водкой, народ, зачастую сам того не подозревая, львиную долю стоимости отдавал не производителю товаров и благ, а государству. Типичный пример – акцизы на спиртное, составлявшие половину косвенных налогов. Около 8% доходов бюджета составляли пресловутые выкупные платежи, фактически земельная ипотека, которую крестьяне выплачивали за полученную еще в 1861 году землю. Примерно 15% давали казенные имущества (железные дороги, леса), остальное приходилось на всевозможные гербовые и почтовые сборы. Таким образом, промышленность, крупный бизнес, экспорт приносили лишь малую часть доходов.