1917: Марш Империи - [4]

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МИТАВА. ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ СИЛ СПЕЦИАЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ. 24 сентября (7 октября) 1917 года.

— Так что там с тем немцем? Репортеры и делегация Красного Креста уже на подъезде к нам. Что удалось выяснить?

Емец доложил по всей форме.

— Ваше сиятельство! Из полученных в ходе дознания сведений удалось установить следующее. Первое. Непосредственным исполнителем несостоявшегося подрыва склада с отравляющими баллонами действительно был гауптман Вебер, и он это признает. Второе. По его словам, приказ о взрыве пришел по инстанции от командующего 8-й армией генерала фон Кирхбаха, но, судя по всему, этот приказ отдал главнокомандующий группой армий «Эйхгорн» генерал-фельдмаршал Герман фон Эйхгорн, хотя подтвердить документально мы это не можем. Впрочем, в портфеле у Вебера достаточно других интересных документов, в том числе и тех, что мы сможем продемонстрировать международной прессе. И, третье. Сам гауптман Вебер, снимая ответственность с кайзера и всей Германии, готов свидетельствовать против генерала фон Кирхбаха, готов дать показания трибуналу и говорить с репортерами об этом деле.

Командующий ССО удовлетворенно кивнул.

— Прекрасная работа, Анатолий Юрьевич. Готовьте пациента к встрече с прессой.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

— Что-то еще?

Подполковник кивнул:

— Так точно, ваше сиятельство. Имеется личный вопрос, если позволите.

— Гм, ну, давай свой «личный вопрос», хотя он мне заранее не нравится.

— Ваше сиятельство, я повторно намерен требовать сатисфакции от есаула Шкуро.

— О, Господи, Емец, нашел время. Тебе, что, мало моего решительного запрета на дуэли?

— Я верен Государю Императору и чту вас, как отца-командира, но я требую созыва офицерского суда чести. Негодяй и мерзавец Шкуро не может служить в рядах ССО, не говоря уж о нетерпимости сего положения для моей чести.

Слащев едва удержался от едкой реплики относительно того, что негодяи, мерзавцы, а часто и полные отморозки отнюдь не редкость в их конторе, такова специфика их деятельности. Но вслух генерал смягчил формулировки.

— Емец, ты должен понять, что дуэли сейчас идут на пользу врагу. Наша контора почти вся состоит из людей, которые не терпят друг друга. Если я позволю дуэли, то русская армия лишится самых эффективных своих отрядов.

— Ваше сиятельство, я потомственный дворянин и офицер Лейб-Гвардии Его Императорского Величества Георгиевского полка. И если вы мне откажете в моем праве удовлетворения чести, то я, как Кавалер Ордена Святого Архистратига Михаила и Кавалер Ордена Святого Георгия, обращусь к Августейшему шефу моего полка Государю Императору Михаилу Александровичу. Верю, что Его Величество чтит кодекс чести, а также помнит о временах, когда я, в числе прочих георгиевцев, был рядом с ним со времен подавления мятежа в Ставке Верховного Главнокомандующего в Могилеве. Равно как и в прочих местах, где Государю Императору требовались верность и честь.

Император помнит об этом, тут командующий не сомневался. Как и помнит о том, как сам Яков Слащев вел ночью мятежный Лейб-Гвардии Финляндский запасной полк на захват Зимнего дворца и на арест (а, возможно, и на убийство!) только-только взошедшего на престол Михаила Второго. Лишь чудо тогда спасло Царя и всю Россию. Император простил полковника Слащева и возвысил его, хотя тот, раскаиваясь, просил не за себя, а за тех, кого он подбил на выступление. Простил и дал шанс искупить.

А остальных мятежников повесили в Москве на Болотной площади. Стройными рядами повесили, включая бывших Великих Князей, депутатов Госдумы, генералов, промышленников, землевладельцев и прочих, кто активно участвовал в заговорах против Его Величества.

И Слащев всегда помнил, что он тоже должен был там висеть на потеху публике, как кольцо краковской колбасы на Рождество. А потому служил Государю не за страх, а за совесть.

И не счесть, сколько благодарственных свечей он поставил в храмах, благодаря Бога, что не дал Он ему стать цареубийцей, и не дал истории России пойти по иному пути.

Емец бросил на чашу весов еще один весомый аргумент:

— Тем более что речь идет о чести известной вам дамы.

Командующий ССО хмуро глядел на подполковника.

— Вот только не говори, что он привселюдно оскорбил камер-фрейлину Ее Величества.

— Не скрою, имя не было произнесено, но о ком речь, было понятно каждому. Тому было множество свидетелей, ваше сиятельство. И в сложившейся ситуации, я, как вы понимаете, не могу не вызвать мерзавца на дуэль.

Слащев чертыхнулся про себя. Дуэлянты, мать их! «Три мушкетера» на сцене погорелого театра!

Нет, понятно, что Шкуро давно и упорно нарывался на неприятности, а упрямство не компенсирует отсутствие здравого смысла. Ведь одно дело нахамить даме, другое, если эта дама сама является офицером ССО и сама в состоянии отстрелить голову хаму, а третье, если эта же дама вдруг еще и возвысилась до личной камер-фрейлины Государыни. Тут надо быть круглым идиотом. Или есаулом Шкуро, если этот упрямый осел не желает понимать очевидного.

Но и Емец рвется на рожон, правда, этот хотя бы понимает в какие игры он играет и во имя чего. Эдакий «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Весь такой себе на уме и с благородством на лице. Играет в оскорбленное достоинство.