1812 год. Пожар Москвы - [2]
13 сентября основные силы русской армии вышли из д. Мамоновой и вплотную подошли к Москве, расположившись в 2-х верстах впереди Дорогомиловской заставы. В 11 часов вечера русская армия вошла в город и начала продвигаться по его улицам, выходя на Рязанскую и, частично, Владимирскую дороги. Арьергард русской армии, находившийся под командованием генерала от инфантерии М.А. Милорадовича, к вечеру 13-го расположился примерно в 10 верстах от Москвы, близ Фарфоровых заводов. Чуть дальше к Москве, перпендикулярно Большому тракту, впереди Поклонной горы, были разбросаны по холмам недостроенные русские укрепления[11].
В тот день, 13 сентября, в 9 утра авангард французской армии во главе с Мюратом подошел к д. Перхушково[12]. Не встретив сопротивления, Мюрат, миновал деревню и двинулся дальше. Он шел медленно, пытаясь выяснить намерения врага, которые были еще не вполне ясны. Французское командование было почти уверено, что русская армия отступает к Москве, но, продвигаясь все ближе и ближе к столице, почему-то не решается на новое сражение. Если бы в намерениях русского главнокомандующего М.И. Кутузова, как считал Наполеон, было оставить Москву, ему логичнее было бы уже изменить направление отхода и устремиться либо на север, прикрывая Петербург, либо, что более вероятно, выбрать южное направление.
В половине 9-го вечера 13 сентября Наполеон поручил Бертье отправить Мюрату следующее письмо: «Если неприятель не находится перед вами, то надо опасаться, не перешел ли он вправо от вас, на Калужскую дорогу. В таком случае очень возможно, что он бросится на наш тыл. Неизвестно, что делает Понятовский (дивизионный генерал Ю.А. Понятовский, командир 5-го армейского (польского) корпуса. — В.З.), который должен находиться в двух лье вправо от вас. Прикажите ему двинуть свою кавалерию на Калужскую дорогу. Император остановил здесь корпуса Даву (маршал А.Н. Даву, командир 1-го армейского корпуса. — В.З.) и Нея (маршал М. Ней, командир 3-го армейского корпуса. — В.З.) до тех пор, пока не получит от вас известий о том, где находится неприятель. Его величество с нетерпением ожидает известий о том, что происходит на вашем правом крыле, т. е. по дороге из Калуги в Москву»[13]. Действительно, вечером 13-го, император, находясь в усадьбе Малых Вязём, выразил удивление тем, что Мюрат все еще не получил никакого предложения от неприятеля о мире или о перемирии, между тем, как он (неприятель) не предпринимает никаких мер к обороне столицы[14].
К вечеру 13-го Мюрат был уже «в виду Филей» и сообщил императору, «что враг укрепил Воробьевы горы, а также еще одну гору»[15]. Около 9 утра 14-го сентября Неаполитанский король отправился на аванпосты, дабы, спешившись, лично провести рекогносцировку неприятельских позиций. Он хорошо видел несколько русских укреплений, но не заметил вблизи их никаких ведетов. Все это свидетельствовало о том, что русские первоначально хотели принять бой, но затем отказались от этой мысли[16]. Мюрат немедленно поспешил к императору, которого и встретил в с. Спасском.
То, что, прохаживаясь по церковному двору, сообщил Неаполитанский король императору, было в высшей степени важным: русские отказались от боя за Москву. Их армия, судя по всему, не перешла на Калужскую дорогу, а отступала через город. Все говорило о том, что под Бородином русские получили удар такой силы, от которого они уже не были в состоянии оправиться, а значит, будут в самое ближайшее время вынуждены просить мира. Такой вариант развития событий виделся Наполеону наиболее предпочтительным: русская кампания слишком затянулась, а французская армия сама нуждалась в скорейшем отдыхе. Мюрату было приказано как можно скорее отправиться обратно к авангарду и продолжать оказывать давление на отступавшего неприятеля.
В то самое время, пока шел разговор императора с Мюратом на церковном дворе, секретарь-переводчик Наполеона Э.Л.Ф. Лелорнь д’Идевиль допрашивал помещичьего крестьянина и взятого в плен ополченца. Секретарь-переводчик уточнял сведения о подступах к Москве — о Воробьевых горах, Поклонной горе и других окрестностях, занося услышанное карандашом на карту[17].
Закончив разговор с императором, Мюрат, не перекусив, ускакал к авангарду. Наполеон же вошел в комнаты и наскоро пообедал. Затем в сопровождении свиты, эскадрона конных егерей и эскадрона польских улан спешно поскакал к Москве[18].
К полудню 14-го сентября Мюрат, возвратившись из Спасского, приказал авангарду идти вперед. Это движение, соединенное с приближением войск Э. Богарнэ (вице-короля Италии и командира 4-го армейского корпуса) к Москве с северо-запада, а войск Понятовского — с юго-запада, заставило генерала Милорадовича принять дерзкое решение. Осознавая, в каком опасном положении оказалась русская армия, растянувшаяся по улицам Москвы и обремененная тысячами раненых и многочисленными обозами, и не видя возможности долго удерживать неприятеля возле Поклонной горы и Воробьевых гор малыми силами арьергарда, Милорадович решился вступить в переговоры с Мюратом
