170000 километров с Г. К. Жуковым - [38]

А. Б.: Нет. В штабе фронта генерал-майоров не счесть, и все они тянулись и замирали при виде Жукова. Если бы Крайнюков не щелкал в такт с ними каблуками, я бы его запомнил.

Сразу после разгрома корсунь-шевченковской группы немцев Жуков слетал в Москву на несколько дней. Я получил возможность побывать дома, поговорить с мамой, сестрой. Помнится, еще шутил - Новый год с вами встретить не удалось, хоть посидим за столом в День Красной Армии 23 февраля. Куда там! Неугомонный маршал за день до славной годовщины вернулся на фронт. Разумеется, и я с ним.

С его прибытием в штабе у Ватутина засуетились - первый признак нового наступления. Георгий Константинович проводил непрерывные, чуть ли не круглосуточные совещания. Я коротал время у машины. Как-то забежал мой фронтовой приятель Саша Богомолов. Он возил Ватутина. Шофер был классный. Однажды мы с Жуковым ехали из Киева в Житомир на "хорьхе" за машиной Ватутина, у него был "форд". Внезапно на обледенелом шоссе Сашин "форд" буквально выбросило за кювет в поле. Каким-то чудом Богомолов удержал руль и вернул машину на дорогу. Цирковой номер! Теперь Саша сказал, что Ватутин выезжает на несколько дней на фронт, и попрощался.

На другой день к вечеру мы узнали о страшном несчастье - Н. Ф. Ватутин тяжело ранен. Вернувшийся Саша рассказал нам, что у какой-то деревни они увидели толпу, из которой их обстреляли. Саша дал задний ход и выехал из зоны огня. К сожалению, Ватутин был ранен пулей в бедро. Охрана генерала армии остановила огнем бросившихся было в направлении машины Богомолова людей. Потом выяснилось, что засаду устроили бандеровцы. Эти гнусные пособники немцев уже дали себя знать, нападая на наших бойцов и командиров, зверски расправляясь со своими жертвами, если им удавалось захватить их живыми.

За свой подвиг Богомолов был награжден орденом Красного Знамени. Это действительно был подвиг, достойный мастера-водителя, каким был Саша.

Из прискорбного происшествия с генералом армии Ватутиным, который так и не оправился от раны и вскоре умер, Ставка сделала надлежащие выводы, прямо касавшиеся нас, водителей, возивших крупных военачальников или важные оперативные документы. Отныне, помимо машин сопровождения, за нашим "хорьхом" тащился бронетранспортер. Тяжелая американская машина.

Георгий Константинович был крайне недоволен, бронетранспортер связывал нас. Оторваться от него, прибавив скорость, мы не имели права, приказ Ставки! Сжав зубы, крепились, смирившись с тем, что машина с Г. К. Жуковым возглавляла, а бронетранспортер заключал нелепую процессию.

К счастью, долго это не продолжалось, такого рода приказы Ставки быстро изживали себя. Фронт не терпел несообразностей.

Н. Я.: Решение о роковой поездке Ватутина поддержал Крайнюков. Жуков, учитывая объем работы в связи с предстоявшим наступлением, был против отлучки комфронта. О чем и написал в своих "Воспоминаниях"; цензоры ГлавПУРа, оберегая честь мундира, изъяли упоминание об этом из их текста.

Крайнюков в своих мемуарах дал волю фантазии. Умолчав о своей роли в организации поездки, он в героических (для себя!) тонах описал обстоятельства ранения Ватутина. Оказывается, "факелом вспыхнул легковой автомобиль командующего, подожженный зажигательными пулями".

А. Б.: Это был тот самый "форд", на котором Саша Богомолов возил Ватутина, я потом видел машину. Никак не обгоревшую, правда, несколько пулевых пробоин, отнюдь не от зажигательных пуль. Откуда они у бандитов!

Н. Я.: Слушайте дальше: "Мы бросились к командующему и положили его в уцелевший "газик". Под обстрелом врага открытая машина проехала немного и остановилась. Видимо, был поврежден мотор. Тогда мы понесли Николая Федоровича на руках, спеша доставить его в укрытие".

А. Б.: Чушь! Повторяю: Саша Богомолов получил орден Красного Знамени именно за то, что вывез раненого из-под огня. Единственный намек на правду "форд" слегка смахивал на "газик", и этот намек с головой выдает сочинителя небылиц - он уже успел "сжечь" автомобиль комфронта ("факелом вспыхнул"!), а теперь на нем, уже несуществующем, вывозят раненого генерала.

Н. Я.: Ко всему этому честолюбие непомерное. О ранении Ватутина Крайнюков якобы докладывал по телефону и письменным донесением никак не меньше как Сталину, выслушивал его упреки и т. д. Тогда как по прискорбному инциденту со Сталиным говорил Г. К. Жуков, который принял командование 1-м Украинским фронтом. Сталин согласился с ним, но одновременно Ставка взяла управление 2-м Украинским фронтом на себя. Сталин продолжал опекать драгоценного Конева.

А. Б.: У нас любят обращаться к победной весне, как поется, "весна 45-го года", а по мне незабываемы март - апрель 1944 года на 1-м Украинском. Трудно выделить какую-нибудь одну причину, наверное, главное - молодость, избыток сил. Избыток сил и в армии. Как пошли 4 марта на запад, так не остановились, пока перед нами не выросли Карпаты.

Впервые в Великой Отечественной дорогу матушке-пехоте прокладывали три танковые армии. Перед бронированным тараном нельзя было устоять, тем не менее немцы попытались. Фронт дрался с нашим старым противником генерал-фельдмаршалом Манштейном. Жуков, в единоборстве с которым уже потеряли лицо лучшие немецкие генералы, весной 1944 года добил репутацию последнего, оставшегося у рейха стратега Манштейна. Под бездонным куполом весеннего неба середины марта кипело грандиозное танковое сражение.