17 м/с - [28]

Шрифт
Интервал

Конец ознакомительного фрагмента.

Читать полную версию
Еще от автора Аглая Дюрсо
Небо над Берлином

Главное в этой книге – это смешные и грустные, страшные и радостные метания смятенной, смущенной, но свободной души. «Запущенные дети со двора», стриптизеры из Липецка, олигархи, гениальные художники, водопроводчики, иллюзионисты – смятенные души закручены ураганным потоком жизни. И жизнь эта, которая при первом рассмотрении немного напоминает дантовский ад, с высоты полета ищущих душ становится похожей на невероятную, странную сказку без плохого конца.И все это отлетает, как шелуха, когда поднимаешься со скоростью ураганного ветра вверх.И остаешься на сквозняке.В одиночестве.В предчувствии любви...

Шотландский мегадивайс

Главное в этой книге - это смешные и грустные, страшные и радостные метания смятенной, смущенной, но свободной души. «Запущенные дети со двора», стриптизеры из Липецка, олигархи, гениальные художники, водопроводчики, иллюзионисты - смятенные души закручены ураганным потоком жизни. И жизнь эта, которая при первом рассмотрении немного напоминает дантовский ад, с высоты полета ищущих душ становится похожей на невероятную, странную сказку без плохого конца.И все это отлетает, как шелуха, когда поднимаешься со скоростью ураганного ветра вверх.И остаешься на сквозняке.В одиночестве.В предчувствии любви...

Весь мир - чулан

В чулане живут симпатичные существа: рачительный кладоискатель Трезор Кладовкин, великий путешественник Топ Дорожкин, прекрасная Канючка Буфетная и умненький Механюк. Тесный мир чулана для них огромен, полон опасностей, населен драконами, великанами и страшилками, в нем есть священные книги, стеклянные горы, бездонные пропасти и бесценные сокровища. И что за беда, если великан окажется хозяйственной бабушкой, а сокровища — столовыми ложками, кнопками, пуговицами. Для Трезора, Топа, Канючки и Механюка все страхи и опасности — настоящие, как и подвиги, которые они совершают, осваивая этот огромный мир, изобретая его заново…

Немножечко о сексе и смерти

Я сказала кузине, что мы не претендуем на величие ни в двенадцатом, ни позже. Молекулу, например, можно похоронить в спичечном коробке. А я, например, вообще все свое возьму с собой. Я, например, возьму с собой пачку. Надену ее на себя.- Нет, - поразмыслив, сказала кузина. - Коробок - это еще куда ни шло. А пачка - это проблематично. Потому что ради пачки придется упаковку делать сложной формы. В виде юлы.Кроме того, говорит, ты подумай о людях. Ведь это делается для людей! Шоу же, говорит, должно продолжаться!Ценю! И верю! Потому что в этом моя кузина знает толк.

Рекомендуем почитать
Прильпе земли душа моя

С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.

Вниз по Шоссейной

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.

Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.

Лучшая неделя Мэй

События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.

Юность разбойника

«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.

Поговорим о странностях любви

Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.