1632 - [4]

— Майк, это отец Шэрон. Я хочу познакомить вас.

Она повернулась назад, решительно вытянула отца подруги на первый план, и энергично зажестикулировала, представляя их друг другу.

— Мой брат Майк Стирнс. Доктор Джеймс Николс. Будь очень вежлив, брат. Ведь он хирург. Вероятно, у него где-то в карманах спрятано четыре или пять скальпелей.

И уже через мгновение она тащила за собой Тома и Шэрон в сторону кучки людей, оживленно болтавших о чем-то в углу зала. Майк и доктор Николс остались одни.

Майк смотрел на незнакомца, не зная, как начать разговор. И решил начать с легкой пошлости.

— Моему новому зятю придется нелегко в течение предстоящей долгой ночи, — сказал он сухо. — Насколько я знаю свою сестру.

Улыбка врача расширилась. Намек был прозрачней некуда.

— Подозреваю, ты прав, — протянул он. — Она всегда так энергична?

Майк качнул головой и нежно сказал.

— С тех пор, как была еще малышкой.

Пробив лед, Майк взял паузу, чтобы изучить человека рядом с ним более внимательно. Через несколько секунд, он решил, что его первое впечатление было правильным. Отец Шэрон, казалось, весь состоял из противоречий. Его кожа была очень темной, почти антрацитово черной. Волосы были пепельно-серыми, с необычной, очень короткой стрижкой. Черты его лица казались на вид тупыми и грубыми — такой тип лица ассоциировался больше с грузчиком, чем с врачом. Тем не менее, он носил элегантную одежду весьма непринужденно, а два кольца на пальцах хоть и были просты на вид, но демонстрировали хороший вкус их владельца. Одно из них было обычным обручальным кольцом, другое, похожее по стилю, сидело на мизинце. Его дикция была дикцией культурного человека, но акцент проглядывал из городских окраин. Он, очевидно, закрепился в нем, когда Джеймс Николс еще не стал большим человеком. Рост примерно пять футов восемь дюймов, фигура не особенно коренастая. Тем не менее, он, казалось, источает физическую мощь. Беглый взгляд на руки врача подтвердил догадку Майка. Слабые шрамы на этих не таких уж крупных кистях, явно не от работы по медицинской профессии.

Николс изучал Майка не менее тщательно. С ироничным огоньком в глазах. Майк понял, что он не прочь поближе познакомиться с этим человеком, и решил закинуть удочку.

— Итак, док. Какой выбор дал тебе судья? Между армией и флотом, я имею в виду.

Николс хмыкнул. Его глаза блеснули.

— Да какой там! Он сказал прямо: 'Морская пехота плачет по тебе, Николс'.

Майк покачал головой.

— А мне этот несчастный ублюдок позволил выбрать. Так как я не был идиотом, я выбрал армию. У меня не было никакого желания попасть на острова Пэррис.

Николс улыбнулся.

— Ну… Тебя, видно, обвиняли просто в драке. Хотя для одной драки это многовато.

Широкая улыбка Майка подсказала ему ответ. Улыбка Николса стала печальной.

— Они не смогли доказать мою виновность, так как я запасся алиби, но у властей были какие-то свои источники подозрений. Так что судья был тверд, как камень. Морская пехота, Николс. Я уже устал от тебя. Или это, или шесть лет принудительных работ на Юге.

Врач пожал плечами.

— Я признаю, что судья, возможно, спас мою жизнь.

Выражение его лица сменилось притворным возмущением. Акцент сгустился.

— Но как можно говорить о каком-то вооруженном ограблении, когда бедный парнишка бросает пистолет по пути в винном магазине и его хватают только через пять кварталов. Черт, кто знает? Может быть, он просто искал его законного владельца. Откуда мог знать этот бедный ангелочек, что тот пистолет связан с ограблением?

Майк расхохотался. Когда его глаза снова встретились с глазами Николса, они молчаливо обменялись между собой теплом и взаимопониманием. Они как-то сразу понравились друг другу.

Майк посмотрел на своих новых родственников. Он не был удивлен, увидев, что его буйная веселость подверглась взгляду их осуждающих глаз. Он встретил их суровую хмурость с улыбкой, чья нарочитая вежливость едва прикрывала явную издевку.

Да, верно, эй вы, богатеи, смотрите не обкакайтесь с испуга. Прямо перед вашими глазами находятся два гопника. Как можно так близко находиться от бывших арестантов. О Боже!

Голос Николса ворвался в тихий обмен мыслями Майка с четой Симпсонов.

— Так ты, брат, известная личность, — пробормотал доктор.

Вздрогнув, глаза Майка оставили Симпсонов.

— Эй, я не знал, что я знаменитость, — запротестовал он.

Николс пожал плечами, улыбаясь.

— Это зависит от круга общения, как я себе представляю. Из того, что я могу сказать, слушая разговоры за последние пару дней, чуть ли не каждая из подруг по колледжу твоей сестры сохнет по тебе. Ты очень романтичная фигура, знаешь ли.

Опять же, Майк был поражен. И, опять же, это, должно быть, было написано на его лице.

— Ой, да ладно, Майк! — фыркнул Николс. — Тебе нет еще и сорока, а выглядишь и того моложе. Высокий, красивый… ну, достаточно красивый. Но более того, о тебе уже сложили такую романтически-гламурную историю…

— Гламурную? — поперхнулся Майк. — Ты случайно не шизоид?

Николс едва сдержался от смеха.

— Ох, щас упаду. Но тебе меня не провести.

Он взмахнул руками и указал на себя.

— Вот скажи, что ты видишь перед собой? Весьма процветающего на вид черномазого за пятьдесят, не так ли?