1632 - [181]

Эти ворота были единственным входом в крепость, который мог пропустить большое количество людей. Поэтому, Фрэнк разместил М-60 так, чтобы прикрыть их. Пулемётчики не ждали приказов. Приказы были им без надобности. Инструкции Фрэнка были кристально ясны: "Если они выйдут с оружием, убейте их".

М-60 застрекотал. Плотная толпа солдат была срезана, словно косой. Та-та-та-та-та. Та-та-та-та-та.

Майк опустил бинокль и огляделся. Менее чем за минуту работы пулемёта, образовались небольшие холмы из тел. Ворота оказались почти блокированы трупами. Испанцы, кто уцелел, спотыкаясь, вернулись в крепость.

Он видел, как очередная ёмкость напалма взорвалась над зубцами стены. Сейчас крепость больше напоминала костёр. Сходство было скорее иллюзией, чем реальностью. Вартбург был сложен из камня, а не дерева, и нижние этажи крепости могли быть не затронуты пламенем.

Иллюзия все не кончалась. Даже каменные замки будут гореть, если уметь поджигать. Не сами стены, конечно. Но все замки так или иначе полны горючих материалов. Деревянные балки, мебель, гобелены, тряпки — при достаточном количестве напалма огненная буря съела бы внутренности замка за час. Ничто не смогло бы уцелеть. Более 10 тысяч человек, думая, что найдут убежище, взамен обнаружили ужасную, смертельную ловушку.

Майк открыл было рот, чтобы дать команду прекратить огонь. Но, взглянув на холодные глаза Фрэнка, тут же и закрыл.

Выбора не было. Испанская армия, укрывшаяся в Вартбурге, всё ещё значительно превосходила американские силы в численности. До их капитуляции, то есть выхода без оружия, Майк не мог себе позволить ослабить натиск. Так что, сжав зубы, он молчал.

Жечь, жечь, и жечь. Первые люди начали появляться из крепости, ковыляя через множество выходов, и даже спускаясь по стенам. Большинство из них были не вооружены. Те немногие, кто всё ещё держал оружие, бросили его достаточно быстро, услышав голоса, кричавшие по-испански. У них не осталось мыслей ни о чём, кроме как выжить. Что угодно, лишь бы избежать полного уничтожения в бушующем костре, в который превратился Вартбург.

Теперь безоружные испанцы десятками повалили из главных ворот, своим напором сметая кучи из трупов в стороны. А затем и сотнями.

— Дело сделано, — сказал Фрэнк. Майк кивнул и махнул Ферраре. В следующее мгновение, Феррара передал приказ дальше. Катапульты прекратили стрельбу.

Майк смотрел на горящий замок. Теперь не было никакой возможности остановить пожар. На следующий день Вартбург превратится в сплошные развалины.

Он пытался найти в этой ситуации хоть что-нибудь не очень грустное. Или, хотя бы, странное. — Ты знаешь, — сказал он задумчиво. — А ведь это был знаменитый исторический памятник — в том мире, откуда мы пришли. Заставляет ли это тебя чувствовать слегка виноватым, нет?

— Меня точно нет, — сказал Фрэнк. — Крепость, как крепость. Что эта, что другая. Всего лишь очередное разбойничье логово, по моему мнению. Грабители хвалятся зверствами своих прадедов-разбойников. Ну и скатертью им всем дорога.

Майк не знал, смеяться или рыдать. В конце концов, он засмеялся.

— Что я могу сказать? Ты прав по большому счету.

* * *

Когда Ребекка обнаружила всадников, вываливающихся из-за деревьев, у неё отвисла челюсть. Её сковал резкий страх. Часть её сознания парализовало, но оставшаяся часть без труда поняла, что вскоре может произойти. Ухмыляющиеся дикари гнали лошадей вниз по склону, даже не потрудившись обнажить свои сабли. Они оставят её в живых, на некоторое время.

Ребекка Абрабанель, годом ранее незамужняя девица из Сефардов, всё ещё стояла посреди дороги, окаменев от ужаса, когда хорваты добрались до неё. Беки Стирнс, в настоящее время беременная, уже несколько секунд рылась в своей большой сумке, шепча слова благодарности своему суровому мужу.

Майк настаивал, чтобы она училась обращаться с ружьём. Ребекка послушно пыталась. Пыталась — и терпела неудачу. По крайней мере, неудачу в том, что касалось меткости. Вне зависимости от прочих качеств, даже её муж, наконец, признал, что она не смогла бы попасть даже в широкую стену сарая.

Пусть так. И для сарайки бывает ружбайка. Гарри Леффертс был рад предоставить ей одно такое ружьишко. С аппалачской галантностью, в лучших традициях предков, горцев-разбойников, он назвал его "подарком для прелестной дамы".

Когда первый хорват оказался в десяти ярдах, Ребекка вытащила обрез из сумки. На пяти ярдах, она разрядила один из стволов.

С пяти ярдов, из обреза двенадцатого калибра, заряженного картечью.

И промазала. Совершенно. Даже не поцарапала его.

С другой стороны, его лошадь была мгновенно убита. Небольшие свинцовые шарики разорвали глотку этого здорового монстра, оставив широкую дыру. Ноги лошади подогнулись, выбросив всадника из седла.

Животное, такое большое, как лошадь, двигающееся столь же быстро, имеет слишком большую инерцию, чтобы её остановил выстрел какого-либо ручного оружия. Закричав от страха и злости, Ребекке удалось увернуться от падающей лошади. Но её неуклюжая, в нынешнем состоянии, фигура не смогла избежать столкновения со всадником. Тот навалился на её плечо, сбив её на мостовую.