1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал - [53]

Несколько смолян по совету Минина немедленно выехали для встречи с Пожарским. Дворяне били челом, чтобы воевода, не мешкая, шел в Нижний. Появление этих служилых внушило Пожарскому некоторый оптимизм. Во всяком случае, явно уже воспринимая себя воеводой, он приказал им идти в Нижний, пообещав вскоре их там нагнать. Смоляне известили об этом нижегородцев, а сами двинулись к своим в Арзамас. И, собравшись, 26 октября выступили в Нижний.

«Смольян», по словам Симона Азарьина, было «яко до двою тысящ и вящее». Но, похоже, в эти две тысячи входили также дорогобужане и вязьмичи.

Точной даты выбора князя Пожарского военным лидером Второго ополчения нет. Но известно, что в 20-х числах октября Пожарский отправился в Нижний Новгород.

По дороге он встретил вяземских и дорогобужских дворян, уже шедших предложить нижегородцам свои услуги. Судьба их была схожа с судьбой смоленских коллег и соседей. Они потерпели «разорение от литовских людей», прибились к Первому ополчению и подмосковные воеводы приказали их «испоместить» в дворцовой Ярополческой волости (Владимирского уезда), откуда потом Заруцкий «казаком повеле выбити» их. У дорогобужан и вязьмичей были все основания примкнуть к Пожарскому. После переговоров с князем этот отряд присоединился к формирующемуся ополчению.

Нижегородское духовенство, дворяне и посадские люди вышли за город и встретили Пожарского и его отряд с иконами, с хлебом-солью. К земской рати немедленно присоединились сто пятьдесят стрельцов из местного гарнизона.

Выбор в пользу Пожарского, как выяснится, был безупречен. По словам Готье, «наметив Пожарского, нижегородцы не ошиблись. Избранный воевода по личному своему характеру был полной противоположностью Прокопию Ляпунову: тот был горяч, несдержан, этот — осторожен, предусмотрителен; Ляпунов отстаивал провинциальное дворянство против боярства, Пожарский был скорее сторонником боярства, хотя и умеренным, первый вечно против чего-нибудь протестовал и бунтовал, второй был всегда приверженцем исконных устоев московского государственного порядка. И с этой стороны Пожарский как нельзя более подходил к затеянному в Нижнем предприятию: последнее ополчение, в противоположность ляпуновскому, подготовлялось тихо, медленно, без торопливости; оно производит впечатление чего-то гораздо более крепкого и внушительного».

Нижегородское воинство

Профессиональная армия держится в первую очередь на финансовом фундаменте. Именно его создавал Кузьма Минин, используя свой опыт коммерческой деятельности, смекалку и деловую хватку, знание человеческой природы и психологии земляков. Мудрость, патриотизм, практическая сметка нижегородского земского старосты определили успех дела.

Фандрайзинг и финансовый менеджмент были организованы Мининым на уровне современной (не ему, а нам) управленческой науки. Для сбора средств были использованы инструменты добровольных пожертвований, чрезвычайного налогообложения, добровольно-принудительных займов.

Первоначальный порыв, приведший к множеству добровольных взносов, наглядно изображен на полотне Маковского «Воззвание Минина». Алексей Максимович Горький так опишет увиденный им на картине патриотический отклик своих земляков на слова Минина: «Толпа льет с горы лавиной, она чувствуется и за серой угрюмой стеной кремля. Седобородый мужик истово крестится — он только что положил к ногам Козьмы икону в ризе… Белоголовая девчонка, держась сзади за шубейку матери, несущей к бочке свои платья, улыбается блеску кубков и братин, лежащих на земле. Отовсюду тащат яркие платья, ларцы, посуду из серебра; штоф, парча, шелк валяются кучами под ногами людей. Красавица-боярыня со жгучими глазами и матово-бледным лицом вынимает серьги из ушей; неподалеку от нее какой-то странник — плут и пьяница, судя по его лисьей роже, — подняв к небу руку, важно что-то проповедует. Позади Минина молодой стрелец, взмахнув в воздухе тяжелой секирой, орет во все горло и глаза его налиты кровью. Всюду возбуждение страшное… Толпа глубоко народна. Видишь, что это именно нижегородский народ; весь Нижний встал на ноги и рычит и меняется с ужасной силой, готовый все ломить сплеча».

Но, очевидно, добровольные пожертвования стали только первыми ручейками необходимого финансового потока. В дальнейшем потребовались решения о резком повышении налогов. Кто принимал эти решения?

«Для этого искони веков существовало в земстве одно средство — всемирный приговор, заручное утверждение своих решений всем миром, — отвечает Забелин. — …Это же показывает, что народ нижегородский вовсе не был народом театральным. Он с готовностью соглашался на всякие жертвы, ибо видел безысходную гибель Отечества. Он желал одного — устроить крепкое и правильное ополчение и потому искренно радовался всякому доброму совету в выборе достойных к этому делу людей. Он обсуждал и эти выборы, и самое дело без торопливости и не спеша, многажды примеривая, как будет лучше, ибо знал, что дело было великое, т. е. собственно, трудное, которое, чтобы поднять одним посадом, надобны были великие, последние силы… Впрочем, есть положительные официальные свидетельства, что никакого диктаторства со стороны Минина в этом случае не было и быть не могло. Из нижегородской приходной книги этого времени узнаем, что сборы назначались не одним лицом Минина, а по приговору воеводы с дворянами, и дьяков, и Козьмы Минина с земскими старостами и всеми посадскими; а в других случаях по такому же приговору, только без Козьмы».