1612. Все было не так! - [51]
Что касается Делагарди, то он тоже, конечно, несет вину за поражение – хотя бы тем, что далеко не всегда подчинялся Дм. Шуйскому[484], которого откровенно презирал за неспособность[485]. Понятно: армия – не место для дискуссий, тут без единоначалия нельзя. Но с другой стороны, что делать, если главнокомандующий – полный осел и делает явные глупости?
В последнем обстоятельстве, на мой взгляд, заключается еще одна причина произошедшего. Более того, я считаю, что эта причина самая важная, можно сказать, тот самый «лес», которого так часто «не видят за деревьями». Шведов принято осуждать за измену, но как вести себя, если твой союзник сам не знает, чего он хочет, если лучшего полководца твоего союзника травят накануне решающей кампании, в результате чего его солдаты сражаются спустя рукава? Шведов позвали на помощь, но ведь давно известно: «помочь можно тому, кто сам себе помогает»! А стремления помочь если не России, то хотя бы себе клан Шуйских явно не обнаруживал.
Итак, русские были разбиты, сам Дмитрий Шуйский едва унес ноги, он вместе с двумя другими воеводами – Голицыным и Мезецким – убежал в лес[486], а потом Дм. Шуйский удрал с поля боя так поспешно, что оставил в трясине даже сапоги, и помчался в Москву (по другой версии, в болоте увяз конь, и горе-воевода побежал в столицу пешком). По третьей версии, более полной, он утопил в болоте и коня, и сапоги и бежал на деревенской кляче[487]. Люди, попадавшиеся на пути, с удивлением смотрели, как всадник в богатой боярской одежде исступленно лупит крестьянскую лошаденку в бока босыми пятками…
Сразу после Клушина Жолкевскому сдалось несколько крепостей, а более 10 тысяч москвитян перешло на его сторону[488]. Так, только в Царевом-Займище гетман принудил перейти к себе и присягнуть Владиславу 5000 русских во главе с воеводами Елецким и Валуевым. Затем он взял без боя Можайск, Волоколамск, Ржев, Погорелое Городище…[489]
Между тем, накануне Клушинской битвы, как уже говорилось, перспективы поляков отнюдь не представлялись блестящими. Есть мнение (его высказывал Н. Мархоцкий), что поручить Жолкевскому встречу армии Шуйского Сигизмунда подговорили недоброжелатели гетмана, в частности Ян Потоцкий, желавший удалить его от двора, как нежелательного соперника[490], а уж заодно и дискредитировать его поражением, которое накануне битвы многим представлялось неминуемым. Жолкевский был отправлен против московского войска с инструкцией предложить москвитянам (если до этого дойдет) на царство Владислава[491]. И совершенно неожиданно заведомо провальное задание превратилось для гетмана в триумф.
Зато для Шуйского это был конец. После Клушина агенты Жолкевского открыто распространяли в Москве грамоты от имени Владислава с призывом избрать его царем; царь Василий ничего не мог с этим поделать[492]. Вскоре, 11 июля, осмелевший Тушинский вор снова подошел к Москве и расположился в летней царской резиденции Коломенском. Ему вновь присягнули Коломна, Кашира, Боровск, Серпухов… – короче, все города юга нынешней Московской области, кроме Зарайска, который отстоял для Шуйского воевода Дмитрий Михайлович Пожарский[493]. Шуйский позвал (теперь – на самом деле) на помощь крымских татар, но те, оценив обстановку, вместо борьбы с поляками и Тушинским вором напали на войска Шуйского и разогнали отряд некоего Лыкова[494].
Впрочем, по другой версии, крымчаки и сопутствовавшие им ногайцы таки нанесли совместно с силами Шуйского удар части сил «вора» под Бронницами (дальше сведения расходятся – по одним данным, их действия были удачны, по другим, они потерпели поражение и отошли к Москве), что, кстати, стало одной из причин репрессий Самозванца против своих татарских сторонников[495], хотя касимовские татары, поддержавшие «вора», к крымским татарам никакого отношения не имеют. Но так или иначе, Авраамий Палицын сообщает, что после единственного крупного боя с «воровскими» войсками крымчаки, сославшись на нехватку продовольствия, ушли, по пути угоняя толпы пленных из «украинных» земель[496].
А с запада к столице шло польское войско Жолкевского. И тогда столичные бояре решились на свержение Шуйского. Собственно, это была не первая попытка свергнуть царя, который, в сущности, являлся таким же узурпатором, как Годунов и оба Лжедмитрия. Еще зимой и весной 1609 г., как мы уже говорили, было предпринято несколько таких попыток. Тогда начавшиеся поражения «тушинцев» от войск Скопина-Шуйского и Делагарди на время сохранили Василию Шуйскому престол, но теперь его несостоятельность стала очевидной для всех.
План действий составил представитель влиятельного рязанского клана Ляпуновых Захар Ляпунов, с которым мы уже хорошо знакомы. Он фактически перестал подчиняться Шуйскому сразу после Клушина[497], а теперь, в середине июля, выступил с таким заявлением: страна, мол, дошла до «конечного разорения», «там поляки и литва, тут калужский вор, а царя Василия не любят. Он не по правде сел на престол, не по выбору всей земли, и несчастен на царстве. Будем бить ему челом, чтобы оставил престол, а калужским людям пошлем сказать: пусть они своего вора сведут, а мы Шуйского, и мы сообща выберем всей землей иного царя и встанем единомысленно на всякого врага». В итоге москвичи послали делегацию в Коломенское к людям «вора» с этим предложением – «свести» с престола как Шуйского, так и «вора», после чего совместно выбрать нового царя.
