1600 лет под водой - [15]

Я запустил «квентин». Ли, нетерпеливо ждавший на трапе, немедленно нырнул. Я повернул клапан до отказа. Наши ребята, которые плавали как раз над Ли, подняли вверх большой палец — это означало, что все в порядке. У меня же возникло некоторое сомнение. Поверхность моря в этом месте даже не замутилась, тогда как я ожидал, что вся вода вокруг сразу же и надолго утеряет свой сине-зеленый цвет. Впрочем, скоро Колин успокоил меня: под водой не видно ни зги, даже собственной руки, вытянутой перед маской. Значит, насос и в самом деле работал исправно. К этому времени корабль начало слегка покачивать, трап колыхался над водой, угрожая вывихнуть руку зазевавшемуся ныряльщику. Кто-то из наших и так уже носил яркий синяк под глазом. Я метался по палубе, от машины к трапу, помогая очередной смене надеть комплект, следя за компрессором, заряжая воздухом баллоны и размышляя о том, сколько еще я смогу протянуть в таком темпе.

Мы недаром потратили в свое время целый день на отработку техники. Вдоль стены располагался тяжеленный стальной стержень весом около ста килограммов, притянутый к самодельному поплавку — ярко-красному баку из-под масла. Смысл этого несложного приспособления состоял в том, чтобы удержать пловца на месте, когда с ломом в одной руке и шлангом в другой ему придется преодолевать силу отдачи вытекающей струи. Пловец должен был работать на ощупь, потому что через секунду все вокруг превращалось в непроглядное месиво ила, песка и грязи. Предполагалось, что на пятиметровой глубине запаса воздуха хватит приблизительно на полчаса; как только воздух в акваланге кончается, пловец подает сигнал, направив шланг вверх. Его сменщик, поджидающий сигнала на трапе, прыгает в воду и, двигаясь вслепую вдоль шланга, в конце концов наталкивается на партнера, который передает ему шланг и возвращается на яхту. Пустые баллоны перезаряжаются, и все повторяется сначала. Система работала как часы. Ханс следил за насосом, Бел готовила для пловцов горячий кофе, я скакал по палубе, как заяц, приводя в движение весь этот сложный механизм из людей, вентилей и шестеренок.

>Мы изучаем найденную на дне моря древнюю стену

Только на следующий день нам удалось обозреть результаты своего труда. Там, где раньше едва проглядывала верхушка стены, она выдавалась теперь сантиметров на сорок. Итак, система действительно работала, но только в хорошую погоду и не очень быстро. Однако всякая серьезная попытка очистить от наносов большую площадь немыслима без шланга куда более высокого давления и меньшего диаметра и своеобразного очистного устройства для просеивания ила. Именно таким оборудованием пользовался капитан Жак Ив Кусто на своем «Гран Конглуэ» при подъеме затонувшего греческого корабля с грузом вина. Эта операция до сих пор считается наиболее успешным предприятием такого рода.

На мой взгляд, пока все шло у нас неплохо. Каждый занимался своим делом. Ханс, будучи человеком трудолюбивым, но слабохарактерным, начал даже раскопки на берегу, разумеется понукаемый Арендом, который, как истый археолог, не мог удержаться от такого соблазна. Из-за порванной барабанной перепонки Аренду не разрешалось нырять. Я часто ловил его тоскующий взгляд, устремленный в глубину. Итак, Аренд и Ханс начали раскопки на берегу, у самой кромки воды, надеясь откопать там следы стен. Это оживило заглохший было интерес к нам со стороны местных жителей, которые вновь, как бывало, приветствовали нас неизменным: «Что нашли?» — и с недоверием выслушивали стереотипный ответ: «Стены». Как видно, от нас ожидалось не меньше чем статуя из чистого золота. Кстати, в этих местах бытовала легенда о римских статуях, некогда упрятанных от разгула варваров на корабле, а затем исчезнувших навсегда.

Вскоре, как раз когда дело с очисткой стен более или менее пошло на лад, погода внезапно ухудшилась. Сначала задул мистраль, который «Вестник Адмиралтейства» легкомысленно аттестовал как «северный или северо-восточный ветер весьма специфического свойства».

Ветер налетал свирепыми порывами, один из которых сорвал полотняный палубный тент. Когда мы чинили его, показался знакомый рыбак. Седая борода придавала ему вид восточного мудреца. Я спросил, что он думает о погоде.

— Погода, э-хе-хе! Мистраль есть скоро кончаться!

>Бастиан Хаккерт плывет над подводной стеной

Ободренные этим известием, мы стали готовиться к продолжению работы. И в самом деле, ветер как будто начал стихать. Затем внезапно море вспучилось, могучий порыв напряг наш парус. Р-р-раз — утренние швы треснули, как бумага, и парус украсился новым созвездием дыр.

Ветер еще клокотал в них, когда тот же рыбак проехал мимо, стоически выгребая против волны.

— Мистраль есть скоро кончаться, а? — проревел я сквозь грохот.

— Да, да, мистраль есть совсем кончаться, этот есть бора.

«Бора?» — я заглянул в «Вестник Адмиралтейства». Ответ был как нельзя более ясным: «Бора крайне опасна для парусных судов, так как возникает внезапно и дует с огромной силой». С меня достаточно. Подождем, пока погода уляжется, а тем временем осмотрим берег в этом месте.

Глава X Пещера

Уже давно мне хотелось посетить местный музей и осмотреть Гротто Асклепиос. По одним сведениям пещера начиналась где-то в самом Цавтате, а по другим вовсе даже не в Цавтате, а в двух-трех милях от города.