15 минут - [29]

— Она одна из основателей «Перемотки», — замечаю я, стараясь, чтобы это не прозвучало как вопрос, хотя это он и есть.

Мама кивает.

— Без нее мы с Джексом никогда бы не встретились, и я никогда не получила бы эту работу. Мы ей обязаны… многим. — В животе у меня все переворачивается. — А с чего такой внезапный интерес к маме Донована?

Пожимаю плечами.

— Да ни с чего. Просто решила спросить. — Делаю паузу, чтобы выпить воды. — А ты раньше видела татуировку золотого дракона?

Поперхнувшись, мама расплескивает чай со льдом по всей тарелке. С широко распахнутыми глазами она берет салфетку и прикрывает рот.

Думаю, это означает «да».

— Лара, где ты видела мужчину с татуировкой дракона?

— О, не знаю. Где-то. Кажется, в метро. — Пытаюсь держаться непринужденно, поигрывая с локоном волос, то накручивая его на палец, то отпуская.

— Ну… держись от него подальше. Эти парни не слишком дружелюбны.

— Так ты их знаешь?

Мама кивает.

— Только то, что читала в газетах. Они из мафии.

Теперь моя очередь удивляться.

— Из мафии?

Зачем мафии меня преследовать? Во что я вляпалась?

— Да, из мафии, так что держись от них подальше.

Я киваю.

— Обещаю.

— Хорошо. — Она замолкает, и напряжение между нами растет. — Так о чем вы с папой разговаривали?

— С папой? — переспрашиваю я с набитым ртом. Делаю паузу, чтобы прожевать и проглотить салат. — О, да знаешь, об оценках. О парне меня расспрашивал.

Мама самодовольно ухмыляется.

— Спорим, ему понравилось?

— Ну а о чем еще нам говорить? — Копаюсь в салате в поисках последнего сухарика. — Ты же познакомилась с папой в школе, да?

Мама вдруг смотрит на меня отсутствующим взглядом, которого я никогда раньше не видела.

— Он был футболистом. Не звездой, нет. Ну разве что для меня. Мы дружили. — Она пожимает плечами и начинает накручивать локон на палец. — Мы тогда гуляли в одной компании, а он предложил мне пойти с ним вдвоем в кино. Так все и закрутилось.

Мама широко улыбается чему-то, что видит только одна она, и, клянусь, на ее щеках появляется румянец. Видимо, не все воспоминания о Джоне Крейне так уж плохи.

— Мы поженились совсем юными, и он поддерживал меня, пока я училась в колледже, даже когда его карьера пошла вниз. Никогда бы не подумала… что закончится все вот так, — надтреснутым голосом говорит она и снова обращает все свое внимание на сэндвич.

Я была так сосредоточена на собственных чувствах и на том, что случилось с папой, что даже не задумалась, как тяжело, должно быть, было маме осознавать, что папа хотел ее смерти. Но ведь в действительности это не так. Все было ложью. Вот только для мамы это не имело значения, потому что для нее все было реальным.

Неожиданно моя голова взрывается от боли. Я зажмуриваюсь и вижу перед глазами яркую вспышку. Товарняк с воспоминаниями вернулся, чтобы снова проехаться по моему мозгу. Пытаюсь избежать встречи с ним, концентрируясь на настоящем, но он мчится на всех парах. Надеюсь только, что в этот раз я не свалюсь на пол с кровотечением из носа.

***

Когда вспышка бледнеет, я снова маленькая девочка и лежу в гостевой спальне в доме у бабушки. Я укрыта одеялом в розовом пододеяльнике с кружевной отделкой — идеально для маленьких девочек, — и в комнате полным-полно моих вещей, но мне все равно страшно. Каждый вздох кажется мне очень громким, и я пытаюсь притвориться, что сплю.

Зарываюсь носом в подушку и крепко стискиваю единорога — единственную мягкую игрушку, без которой не могу жить. Я не одна, поэтому начинаю дышать медленнее и прикрываю глаза, оставив лишь тонкую щелочку, чтобы казалось, будто я сплю. Мама стоит у кровати на коленях, гладит меня по голове и напевает колыбельную. Кажется, это «Ярче, звездочка, сияй». Я не уверена, потому что голос у нее дрожит. Меня пугает, что мамочка настолько расстроена, что даже нашу песенку не может промурлыкать. До меня доносится ее сдавленный всхлип, и я делаю вид, будто заснула, чтобы она решила, что со мной все в порядке. Но мое сердце как-то странно болит.

Я скучаю по папочке. Мне хочется, чтоб он вернулся, и я не понимаю, почему дикторы в новостях и все взрослые считают, что он мог обидеть мамочку или меня. Он нас любит. Но я хочу, чтобы мама знала, что я в порядке. Хочу, чтобы она знала, что я буду в порядке.

— Иди выпей чаю, Миранда.

Услышав бабушкин голос, я чуть не подскакиваю в кровати, но умудряюсь застыть и не двигаться, когда мама убирает руку с моей головы. Мамочка укутывает меня в одеяло, и мне уютно и тепло, я чувствую себя в безопасности. Она покрывает мой лоб легкими поцелуями, и я не могу сдержать улыбку. Только я думаю, что вот сейчас она уйдет, как мама заговаривает.

— Как же мне?.. — Она не выдерживает и всхлипывает, и я слышу приближающийся стук бабушкиных каблуков.

— Идем, — шепчет она. — Мы выпьем чаю, и ты возьмешь себя в руки.

— Джон…

— Сегодня ты поплачешь, — продолжает бабушка, — и я тоже поплачу, но завтра мы будем нужны Ларе. Она в нас нуждается. Тебе придется быть сильнее этого. Завтра.

***

Когда я снова открываю глаза, такое ощущение, что солнце светит еще ярче. Я тру лоб, и мама окидывает меня пристальным взглядом.

— Лара? Ты в порядке?