14 писем Елене Сергеевне Булгаковой - [8]
Теперь меня удивляет, что Елена Сергеевна говорила о встрече с Булгаковым много и часто по-разному. Елена Сергеевна ушла из нашего дома, ушла от Евгения Александровича Шиловского к Булгакову, забрав с собой младшего сына Сережу. Женечка остался с отцом и теткой – Ольгой Сергеевной. И с нами. Мы были очень дружны.
Помню, что жильцами нашего дома этот разрыв был воспринят болезненно: Елену Сергеевну осуждали. В Ташкенте она мне говорила, что ее осудила военная среда, а Михаила Афанасьевича – театральная. Поняли их только близкие друзья, о которых она часто вспоминала с любовью.
ПИСЬМО № 5
27-VI-63 г.
Дорогая Тюпочка!
<…> Начну сегодня рассказывать Вам о себе.
Жила-была глупенькая девочка и дожила она на Большом Ржевском, 11 до 13 лет, доучилась в 110-й школе до пятого класса. Было у нее много чудесных друзей, хорошие папа с мамой, своя комната с канарейкой, куча всяких дел и игр, и не понимала она, что всю свою последующую жизнь будет вспоминать это обыкновенное детство, как сказку жизни своей. Если я обращаюсь к прошлому, то не вспоминаю почему-то ни одного пасмурного или холодного дня, а вижу все в ярком золотом свете. Не эпизоды жизни, а «ту» жизнь я отличаю мысленно от этой, как день от ночи[3].
Итак! Весной, в начале мая все это началось для меня и для моих подруг. 31 мая застрелился Ян Борисович Гамарник. Как Вы помните, они жили в 13 квартире над нами.
В комнату, где лежал Я. Б., нас не пускали. Мы с Ветой (дочь Я. Б. Гамарника – Ю. К.) сидели в большущей гостиной и рассматривали альбом с фотографиями, зачерчивали черным карандашом тех, кто уже из военных пропал. Не знаю, почему мы этим занялись и что чувствовали, что думали. О своем папе я еще ничего не знала, но уже предчувствовала. Мама меня уже подготовила. Когда произошло несчастье в доме Гамарников, мама сказала мне что-то неясное, что папа тоже может попасть в неприятность, что он был дружен с Я. Б. и что-то еще. В общем как-то пыталась меня подготовить. А она уже несколько дней, как знала, что папа арестован. <…> У мамы на Белорусской ж. д. были дружки из особых групп (НКВД). Они всегда предупреждали маму, если к Москве подходил папин вагон из Смоленска. На этот раз произошло следующее. Маме позвонили с дороги, что папа приезжает. Она попросила Машеньку приготовить завтрак и уехала на вокзал. Приехала она после 12, сказав Маше, что папа где-то задержался.
<…> Мама, приехав на вокзал, увидела, что вагон папин оцеплен. Она резко и неожиданно оттолкнула одного из охраны и вбежала в вагон. В салоне у стола стоял отец, очень бледный, в штатском костюме. Он успел только сказать: «Не волнуйся, Нинок, все уладится» и их заперли в разные купе. Маму продержали взаперти четыре часа.
Когда ее выпустили, она поехала в НКВД. Я знаю, что последние годы у нее завелось много друзей из этого почтенного заведения. Не знаю, каким образом, она так легко попала к какому-то начальнику. К нему он ворвалась со словами: «Что у Вас за бардак! Сейчас арестовали Иеронима Петровича!» Не знаю, кто это был, но из ее поведения видно, что они были знакомы. <…> Так вот. Этот тип сказал Нине Владимировне, что все будет в порядке, а сам в тот же день прислал к нам своих с обыском. Я была отправлена с Машенькой (няней – Ю. К.) на «Принцессу Турандот».
Об обыске мама была как-то предупреждена: она велела Маше накрыть стол на троих и вела с «ними» дружескую беседу. <…> Мама умела держать себя в руках. Маша говорит, что тип, который был при обыске, сказал ей, что это первый случай в его «практике» и таких женщин он еще не видывал. Я об обыске ничего не знала.
Десятого июня утром ко мне вбежала Ветка и сказала, что они с мамой едут в Астрахань. Сколько было радости, когда я сказала, что мама тоже выбрала Астрахань. Женам предложили для ссылки несколько городов на выбор: Оренбург, Гурьев, Астрахань… Все выбрали Астрахань.
Мама все толковала, что там ей легче найти работу. Ведь она работала старшим инспектором в Наркомпищепроме у Микояна.
Итак, мы с Веткой счастливы, едем вместе. Не понимаю сейчас, как это в нас все странно укладывалось: и горе, и полное непонимание трагизма происходившего. Я была полна забот о своих канарейке, рыбах, черепахе и хомяке, которых решила везти с собой.
Помню нашу развороченную квартиру, маму среди перевернутых корыт, неистово курящую, но никогда не плачущую. Машенька едет с нами. Друзей в доме немного – все боятся. Знаю, что заходила только Галина Дмитриевна Катанян. Лиля (Брик – Ю. К.) сказала «Мы сейчас с Ниной друг друга не украшаем». У нее дело тянулось дольше. Виталия Примакова (ее мужа – Ю. К.) арестовали в июне 1936 года. Он уже сидел почти год. Несчастный! Это был человек железной воли <…> Итак! Завтра мы едем в Астрахань.
Целую нежно самую чудесную и прелестную женщину на свете.
Мира
ПИСЬМО № 6
30-VI-63 г.
Добрый вечер, дорогая моя Елена Сергеевна!
Продолжаю. 11 июня 1937 года Машенька сказала маме, что едет с нами в Астрахань. Дома сборы. Мы с Веткой пошли на Арбат погулять и поесть мороженого. Мы что-то загуляли – долго отсутствовали – и наши бедные истерзанные матери подняли по этому поводу ужасающий шум, заявили о нашей пропаже в милицию. <…>
Написанная коллективом авторов, книга «Бесчеловечность как система» выпущена в Германской Демократической Республике издательством Национального фронта демократической Германии «Конгресс-Ферлаг». Она представляет собой документированное сообщение об истории создания и подрывной деятельности так называемой «Группы борьбы против бесчеловечности» — одной из многочисленных шпионско-диверсионных организаций в Западном Берлине, созданных по прямому указанию американской разведки. На основании материалов судебных процессов, проведенных в ГДР, а также выступлений печати в книге показываются преступления, совершенные этой организацией: шпионаж, диверсии, террор, дезорганизация деятельности административных учреждений республики и вербовка агентуры. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Короткие заметки от ветерана войск специального назначения.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Что может быть хуже, чем явная несправедливость? Имитация, симуляция справедливости – считает корреспондент журнала «The New Times» Зоя Светова. Герои ее «документального романа», московский ученый и чеченская девушка (у них есть вполне узнаваемые прототипы в реальной жизни), стали жертвами неправого суда. Как, почему и в чьих корыстных интересах судейскими мантиями прикрывается явная несправедливость – в этом и пытается разобраться автор. «Книга Зои Световой никак не „закрывает тему“. Она высвечивает проблему, выхватывает ее из темноты» (Николай Сванидзе).
Александр Сладков – самый опытный и известный российский военный корреспондент. У него своя еженедельная программа на ТВ, из горячих точек не вылезает. На улице или в метро узнают его редко, несмотря на весьма характерную внешность – ведь в кадре он почти всегда в каске и бронежилете, а форма обезличивает. Но вот по интонации Сладкова узнать легко – он ведет репортаж профессионально (и как офицер, и как журналист), без пафоса, истерики и надрыва честно описывает и комментирует то, что видит. Видел военкор Сладков, к сожалению, много.
Понятие «тайна исповеди» к этой «Исповеди...» совсем уж неприменимо. Если какая-то тайна и есть, то всего одна – как Ольге Мариничевой хватило душевных сил на такую невероятную книгу. Ведь даже здоровому человеку... Стоп: а кто, собственно, определяет границы нашего здоровья или нездоровья? Да, автор сама именует себя сумасшедшей, но, задумываясь над ее рассказом о жизни в «психушке» и за ее стенами, понимаешь, что нет ничего нормальней человеческой доброты, тепла, понимания и участия. «"А все ли здоровы, – спрашивает нас автор, – из тех, кто не стоит на учете?" Можно ли назвать здоровым чувство предельного эгоизма, равнодушия, цинизма? То-то и оно...» (Инна Руденко).
Название этой книги требует разъяснения. Нет, не имя Гитлера — оно, к сожалению, опять на слуху. А вот что такое директория, уже не всякий вспомнит. Это наследие DOS, дисковой операционной системы, так в ней именовали папку для хранения файлов. Вот тогда, на заре компьютерной эры, писатель Елена Съянова и начала заполнять материалами свою «Гитлер_директорию». В числе немногих исследователей-историков ее допустили к работе с документами трофейного архива немецкого генерального штаба. А поскольку она кроме немецкого владеет еще и английским, французским, испанским и итальянским, директория быстро наполнялась уникальными материалами.