14 писем Елене Сергеевне Булгаковой - [12]
Мне удалось за март, апрель и май окончить 10-й класс. Табель был не так уж плох. Я мечтала пойти в художественное училище, работала летом на каком-то подсобном хозяйстве и, наконец, сдала экзамены в Московский Архитектурный институт, который проводил прием в Свердловске.
Помню, что в Москве я мечтала стать киноактрисой. В школе меня выбрали на главную роль в фильме «Дочь командира», делали пробные съемки на кинофабрике, но мама не пустила меня ехать в Киев и «портить глаза». Помню, как звал меня в Киев Якир, как уговаривал маму отпустить меня, но так ничего и не вышло. Мама была непоколебима. Мама хотела, чтобы дочь ее стала архитектором. Она рассказывала, что еще ее мать участвовала в каком-то просматривании. Мама тоже рисовала, а я в детстве чудесно лепила и неплохо рисовала. Светлана помнила об этом и принесла мне газету, радовалась, что сбудется мечта Нины Владимировны. Экзамены я сдала, но, чтобы уехать, пришлось немного схитрить. Рука уже не пишет. Спокойной ночи, родная моя Тюпочка! Целую Вас. Мира.
ПИСЬМО № 9
6-VIII-63 г.
Елена Сергеевна, дружочек мой, продолжаю!
Экзамены в Московский архитектурный институт я сдавала летом 1942 года. Ездила очень часто в Свердловск из Нижне-Исетска на автобусе. Ветка, моя ближайшая приятельница, (подруга и молочная сестра) с которой я сидела до 9-го класса на одной парте, уже вышла замуж. Она познакомилась в госпитале с юным героем и уехала к нему в Челябинск.
В это лето я встретила двух человек из прошлого. Киру Аллилуеву (приемная дочь брата Надежды Аллилуевой – жены Сталина) и Ольгу Сергеевну Бокшанскую (сестра Елены Сергеевны Булгаковой. – Ю. К.). Кира узнала меня на улице, привела к своей маме. Ее мама, очень приятная, милая женщина приняла меня очень любопытно. Она вела себя так, будто ничего особенного не произошло или, скорее, будто произошло недоразумение, несчастье. Я ей была за это очень благодарна, так как за эти пять лет привыкла к иному подходу к нашему делу. За пять лет жизни в Нижне-Исетске мы привыкли считать себя отверженными, и встреча с семьей Аллилуевых меня согрела.
К Ольге Сергеевне я появилась так. Мне стало известно, что в Свердловск приехал МХАТ.
Мама очень любила Оленьку, и мне захотелось ее разыскать. Я пришла в гостиницу «Большой Урал»
и в списках живущих нашла номер комнаты, в которой она живет. И вот недолго раздумывая, но волнуясь, я постучала в номер. Приняли меня очень радушно. Оленька ужасно рада была меня видеть, водила меня на спектакли (пять раз на сцену в библиотеке в «Школе злословия») и вообще очень согрела. Почему-то я тогда совсем не думала, что могу принести О. С. неприятности. А могла ведь!
И вот, мне объявили, что в институт я принята и только теперь я, дуреха, узнала, что институт эвакуировался вовсе не в Свердловск, а в Ташкент. Это сначала нас со Светой очень озадачило, но потом мы обсудили положеньице и решили: «Ехать!» В 18 лет мир кажется гораздо проще и ласковее. В Ташкенте у меня никого не было – в Свердловске тоже. Итак, я решила ехать.
В войну из города в город можно было переезжать или по пропуску, выданному милицией, или по командировке. И вот я иду в Нижне-Исетское отделение милиции, и ее начальник Пупков пропуска мне не дает: «Не могу! Вы здесь до особого распоряжения!»
Тут-то и появились те чудесные люди, которыми полон мир и которых я всегда, или почти всегда встречаю на своем пути. Прихожу огорченная в Союз Архитекторов (эвакуированный). В полутемной комнате с мягкими креслами работают три пожилые женщины и мужчина (облик которых я, к сожалению, начисто забыла). Помню, что они очень хотели мне помочь, и придумали, как это можно сделать. Мне выписали командировочное удостоверение, которое исключило (заменило. – Ю. К.) пропуск. Я, техник их отдела, ехала в командировку в Ташкент.
<…> Поступившие в институт студенты стали обсуждать, как же достать билеты. В войну это было почти невозможно. И вот я стою в группе свердловчан и слушаю кто как собирается этот вопрос решить и все больше и больше прихожу в ужас. У всех есть какие-то возможности. А у меня? Что я могу, девочка из детдома в большущем чужом городе? И вот оказалось, я все могу. Когда (хотя. – Ю. К.) я со слезами рассказывала Оленьке о своих невзгодах <…> И вот я получаю билеты (два – теперь уж я помогаю одному искалеченному студенту) по роскошнейшему отношению от МХАТа «для семьи зав. репертуаром»… и т. д.
Теперь осталось удрать из Нижне-Исетска, чтобы никто не заметил, чтобы милиция не узнала.
Да, я забыла, что в Свердловске у меня появились еще друзья из Москвы. Это была близкая моей Машеньке семья Ивановых. Потихоньку мы со Светкой перевезли к Ивановым вещи и уж от них поехали на вокзал. На поезд мы едва успели. Город большой и в самый нужный (или ненужный) момент встали все трамваи. Последний участок пути мы бежали. И тут случай. Какой-то милейший мальчик схватил у меня чемодан и донес до вагона.
Пришла провожать меня Гизи. Она принесла мне в дорогу колоссальный подарок: кусок пирога и кочан капусты.
Светлана и Гизи были страшно возбуждены, до последней минуты ждали, что меня высадят, но поезд тронулся, и я поехала счастливая и несчастная в Ташкент. Уезжала я из Свердловска 16 сентября. Шел небольшой снег (случайный снег).
Написанная коллективом авторов, книга «Бесчеловечность как система» выпущена в Германской Демократической Республике издательством Национального фронта демократической Германии «Конгресс-Ферлаг». Она представляет собой документированное сообщение об истории создания и подрывной деятельности так называемой «Группы борьбы против бесчеловечности» — одной из многочисленных шпионско-диверсионных организаций в Западном Берлине, созданных по прямому указанию американской разведки. На основании материалов судебных процессов, проведенных в ГДР, а также выступлений печати в книге показываются преступления, совершенные этой организацией: шпионаж, диверсии, террор, дезорганизация деятельности административных учреждений республики и вербовка агентуры. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Короткие заметки от ветерана войск специального назначения.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Что может быть хуже, чем явная несправедливость? Имитация, симуляция справедливости – считает корреспондент журнала «The New Times» Зоя Светова. Герои ее «документального романа», московский ученый и чеченская девушка (у них есть вполне узнаваемые прототипы в реальной жизни), стали жертвами неправого суда. Как, почему и в чьих корыстных интересах судейскими мантиями прикрывается явная несправедливость – в этом и пытается разобраться автор. «Книга Зои Световой никак не „закрывает тему“. Она высвечивает проблему, выхватывает ее из темноты» (Николай Сванидзе).
Александр Сладков – самый опытный и известный российский военный корреспондент. У него своя еженедельная программа на ТВ, из горячих точек не вылезает. На улице или в метро узнают его редко, несмотря на весьма характерную внешность – ведь в кадре он почти всегда в каске и бронежилете, а форма обезличивает. Но вот по интонации Сладкова узнать легко – он ведет репортаж профессионально (и как офицер, и как журналист), без пафоса, истерики и надрыва честно описывает и комментирует то, что видит. Видел военкор Сладков, к сожалению, много.
Понятие «тайна исповеди» к этой «Исповеди...» совсем уж неприменимо. Если какая-то тайна и есть, то всего одна – как Ольге Мариничевой хватило душевных сил на такую невероятную книгу. Ведь даже здоровому человеку... Стоп: а кто, собственно, определяет границы нашего здоровья или нездоровья? Да, автор сама именует себя сумасшедшей, но, задумываясь над ее рассказом о жизни в «психушке» и за ее стенами, понимаешь, что нет ничего нормальней человеческой доброты, тепла, понимания и участия. «"А все ли здоровы, – спрашивает нас автор, – из тех, кто не стоит на учете?" Можно ли назвать здоровым чувство предельного эгоизма, равнодушия, цинизма? То-то и оно...» (Инна Руденко).
Название этой книги требует разъяснения. Нет, не имя Гитлера — оно, к сожалению, опять на слуху. А вот что такое директория, уже не всякий вспомнит. Это наследие DOS, дисковой операционной системы, так в ней именовали папку для хранения файлов. Вот тогда, на заре компьютерной эры, писатель Елена Съянова и начала заполнять материалами свою «Гитлер_директорию». В числе немногих исследователей-историков ее допустили к работе с документами трофейного архива немецкого генерального штаба. А поскольку она кроме немецкого владеет еще и английским, французским, испанским и итальянским, директория быстро наполнялась уникальными материалами.