14-14 - [20]
Он аккуратно распечатывает конверт, стараясь не повредить марку, которую отдаст учителю, и жадно читает первые строчки. Он тоже рад, что они переписываются. И тоже хотел бы разговаривать с ним по-настоящему. Только непонятно – что такое «электронная почта»? И потом, что значит: «напиши мне свой номер»? Он имеет в виду номер дома? Странный этот кузен, как будто в другом мире живет. Он читает дальше и вздыхает. Адриену плохо, он совсем пал духом. Адриана охватывает негодование. Ему хочется как следует встряхнуть кузена, чтобы тот опомнился. Школа – это ведь очень важно! И почему он так грубит своей матери? Адриан никогда бы не осмелился сказать и тем более написать такие грубые слова. И все-таки он его понимает, на него тоже накатывает гнев, когда он спорит с отцом.
«Но радуйся, что у тебя есть Симона, тебе страшно повезло, понимаешь это? Не упусти ее!»
Много этот кузен понимает! С Симоной – это не везение, просто он сделал всё, чтобы покорить ее сердце. Цветы, яблоки, кусочки блестящей слюды – потребовалось много знаков внимания, чтобы в прошлом году она согласилась пройти с ним часть пути домой. И как красиво он говорил с ней, чтобы она позволила взять ее за руку. Он даже сочинял ей стихи, чтобы получить свой первый поцелуй. Ему хочется сказать Адриену, что жалобами на судьбу он ничего добьется.
Он читает последние строчки: Адриен предлагает дружить. Да! Конечно, да! Это и есть дружба: чувствовать близость к другому, переживать за него, думать, как помочь, и в ответ доверять ему свои тайны.
В волнении и тревоге он начинает писать ответ:
Дорогой Адриен…
Но сегодня письмо ему не дается. Вдруг становится трудно писать, как будто слова уклоняются, не желают выражать его чувства.
Ему хочется дать кузену советы, но он никак не может решиться. Что это – страх его расстроить? Показаться грубым? Он готов быть Адриену другом, но как не разочаровать его? Он выглядит таким… уязвимым! В конце концов Адриан говорит себе, что почтальон все равно не откроет почтовый ящик до понедельника, и откладывает письмо до воскресенья.
На следующий день, разделавшись рано утром со всеми домашними обязанностями, Адриан достает две пары башмаков, кое-что из одежды, которая стала давно мала, и торопливо выходит из дома. Отец вышел еще раньше и наверняка уже колет дрова или кормит коров.
– Пап, ты здесь? – спрашивает Адриан, заглядывая в хлев.
Из глубины доносится ворчание.
– Я иду к матери Симоны! Не хочешь ей передать что-нибудь?
– Вот, захвати вязанку дров, – отвечает отец, – у нее, наверное, кончились. И еще скажи ей, что завтра я приду чинить крышу сарая. Бедная женщина, мало ей невзгод, так еще и сын заболел.
Он выходит из хлева и смотрит сыну прямо в глаза:
– Нам очень повезло, что мы все живы-здоровы. Это уже богатство, поэтому мы можем помочь тем, кто нуждается… Городские даже понятия не имеют, что значит помогать друг другу! У меня такое впечатление, что ты совершенно не понимаешь, как же тебе повезло.
Взгляд отца устремлен прямо на него, и Адриан опускает глаза.
– Давай, беги к своей красавице Симоне, – добавляет отец, смягчившись. – Но не входи в дом, ладно? Не приближайся к ребенку. Не хватало еще, чтобы ты подцепил болезнь!
Они не привыкли открыто проявлять родственные чувства. Адриан смутно помнит, что, когда он был маленьким, отец иногда сажал его на плечи, чтобы показать ему мир с высоты. И еще совсем недавно называл «сынком», легонько тыкая в бок. Когда это было последний раз? Еще до лета? Адриан не понимает, что же изменилось, в глубине души признавая, что изменился он сам с тех пор, как в школу пришел новый учитель. Каждый раз, когда он рассказывает о школе, обо всех этих увлекательных предметах: астрономии, естественных науках, физике, которые преподает им мэтр Жюльен, – отец хмурится или прерывает разговор.
«Для чего тебе знать научные названия звезд? Я никогда их не знал, но, если заблужусь в лесу, всегда найду дорогу по Полярной звезде!»
Но больше всего отца раздражают его книги. С прежним учителем ученики проходили только «Путешествие двух детей по Франции», которое в семье Адриана читали все поколения школьников и зачитали до такой степени, что книжка развалилась на части. А мэтр Жюльен познакомил их с настоящей литературой: Жюлем Верном, Александром Дюма, Эмилем Золя – и одалживает эти книги ученикам. Адриан пользуется огарками свечей, чтобы читать и перечитывать их в кровати. А это для отца как острый нож. Он так громко бранится, что его сыну приходится немедленно закрывать книгу. А иногда отец, не говоря ни слова, просто тушит свечу.
Несколько недель назад Адриан спрашивал об этом у матери.
– Мама, почему папа мешает мне читать?
– Ему стыдно, что он один неграмотный в нашей семье, вот и сердится.
– Я могу его научить!
Мать разражается смехом – искренним, заливистым смехом, который изредка на нее находит.
– С таким же успехом можно научить коров доить самих себя! Поверь мне, это не самая удачная мысль. – А ты пыталась?
– Да, когда мы познакомились, я хотела, чтобы он научился читать и нашел работу в городе. Но он уперся. А вскоре умер его старший брат и оставил ему ферму. И мы больше никогда об этом не говорили.
